Виталий Милонов: «Россию губит не Обама, а серая тупая масса»

Депутата ЗС Санкт-Петербурга Виталия Милонова, который сегодня предлагает канонизировать байкера «Хирурга», за яростный клерикализм, гомофобию и скандальные заявления принято считать фриком от политики. Он этому не рад, но и не собирается судиться, чтобы доказать свою нормальность. Проверить его адекватность и прагматичность пришли мы сами и выяснили, что себя Милонов называет православным хипстером, изучает сирийское письмо, а также видит Москву филиалом Мордора. Все это и не только — в интервью «URA.Ru»

«„URA.Ru“ ко мне пожаловало, значит, читаю ваш Twitter, чтобы узнать о себе много нового», — с улыбкой говорит Виталий Милонов, приглашая к себе в кабинет.

— Знаете, вы первый политик на моей памяти, который не требует присылать ему интервью на согласование перед публикацией. Почему? У вас-то есть все основания для этого: вон сколько пишут о вас нехорошего.

— А зачем? Если журналист пришел ко мне, пообщался, а потом написал то, чего я никогда не говорил, либо выдернул слова из контекста, это останется на его совести. Не буду же я его учить профессиональной этике и воспитывать, верно? А если я сгоряча допустил какой-то ляп в разговоре, так это мои проблемы, а не журналиста. Хотя, бывает, кто-нибудь испортит настроение, а я в интервью брякну что-нибудь сгоряча, а потом жалею. Но я живой человек, совсем несовершенный и не хочу этого скрывать. Как бывший рокер, не терплю фонограммы — пусть все будет по-честному. Я даже лабухов с минусовками (фонограммой — ред.) не выношу. Так вот, если я начну шлифовать свой образ, каждое слово, за мной записанное, согласовывать, тюнинг себе политический делать, так грош мне цена как политику.

— А вас не смущает, что для широкой публики вы этакий одиозный персонаж, враг всех геев и поборник традиционных ценностей? Я почитала побольше о вашей деятельности и с удивлением обнаружила, что у вас немало весьма полезных и гуманных законодательных инициатив. Вот, например, с вашей подачи начали штрафовать коммунальные компании, нарушающие правила предоставления услуг ЖКХ. А в федеральную повестку попадают только экстравагантные инициативы вроде запрета гей-пропаданды.

— Сказать, что я чрезвычайно счастлив, не могу. Но и близко к сердцу не принимаю. Понимаете, все эти многочисленные фейки — типа Милонов хочет обязать всех незамужних девушек после 23 лет отправлять служить в армию — они от слабости некоторых моих оппонентов. Это ж проще всего — повесить на человека ярлык «идиот» и освободить себя от всякой ответственности.

И когда депутат Милонов выскажет свою позицию, которой сложно возразить, всегда можно сказать: «Да что с него взять, он же идиот!» Ну, и к тому же я отдаю себе отчет в том, что некоторые мои идеи не вписываются в систему ценностей каких-то людей. Например, им не нравится, что я православный и не только этого не скрываю, но и пытаюсь защищать наши традиционные ценности так, как я считаю нужным. Да, я против того, чтобы люди в нашей стране относились к семье как к хипстерской тусовке и не берегли ее.

— Не любите хипстеров?

— Вовсе нет, я очень хорошо отношусь к хипстерской тусовке, они славные, хоть и не умеют хороший фалафель делать. Я и сам себя называю православным хипстером.

— Вот кстати о фейках. Вы, когда видите в прессе очередной вброс, который высосан из пальца и вас не самым лучшим образом показывает, вы что делаете? Как-то пытаетесь опровергать? Судиться?

— С прессой не судился и не буду. На большинство фейков я с юмором смотрю. Почитаю — посмеюсь. Но иногда, конечно, очень сложно сдержаться, чтобы кому-нибудь не позвонить и не наорать. Я же эмоциональный человек. Но сдерживаюсь, хоть и с трудом. Меня же провоцируют на эмоции — какую-нибудь глупость сказать и сделать. Поэтому просто игнорирую.

— Простите за вопрос: вы матом ругаетесь?

— Я перестал ругаться матом в 2006 году, после того, как дал обет Господу. А до этого матерился — ой-ой как. Думал, что будет тяжело, но нет. Когда обет даешь, тебе сам Бог помогает его держать. Я не ханжа, но считаю, что употреблять такую лексику неправильно и оскорбительно. Для себя, конечно, оскорбительно. А если кто-то в мою сторону позволяет себе мат, меня это не задевает.

— И религиозные чувства тоже не задевает?

— Нет, конечно. Что это за чувства такие, которые можно так легко оскорбить?

— Расскажите, как вы свободное время проводите, как расслабляетесь после рабочего дня?

— Больше всего я люблю ходить пешком. У меня есть служебная машина — без мигалок и наворотов — но после работы я люблю ее оставить и пройтись по городу. Очень люблю в своем округе гулять, это Кировский район (промышленный район Санкт-Петербурга наподобие Уралмаша в Екатеринбурге — прим. ред.). Люди меня там часто узнают, подходят, за руку здороваются, обсуждают со мной свои дела и мою работу.

Вот такое простое человеческое общение меня и расслабляет. Внимание обычных людей, которые весь день отработали на заводе, а вечером идут домой, — это самая большая ценность. Вот их мнение для меня важно. Мнение какой-нибудь поп-певички, которая меня ненавидит за то, что я ей что-то неловкое сказал, а ей стало стыдно, меня мало волнует. Так же, как и мнение Ксюши Собчак, которая напьется и мне звонит. Меня больше интересуют чаяния обычных людей, слушать, что они говорят. Я по этой причине не ходок в дорогие и пафосные кабаки: скучно там.

— Куда любите ходить? Где вас можно встретить?

— У нас в Питере очень много маленьких ресторанчиков, которые держат грузины, армяне, азербайджанцы. Очень люблю такие места, особенно грузин. Могу весь вечер просидеть с хозяевами ресторана, говорить об их традициях, винах, кухне. Они меня там принимают как родного. Всегда мне очень обидно, когда слышу про «чурок» и «понаехали»: нам бы поучиться у этих людей.

Знаете, как работает какой-нибудь азербайджанец в шашлычной? Приходит в семь утра, весь день строгает шашлык, а уходит в двенадцать ночи. Без выходных. При этом они ухитряются сохранять свою национальную идентичность, свои традиции беречь. А вот мы как-то разучились. Даже в деревнях, где, казалось бы, традиции должны быть устойчивее, сплошное уныние и пьянство. Мы с друзьями купили в Ленинградской области четыре гектара земли и картоху посадили. Решили все своими руками делать — просто чтобы не расслабляться и вспоминать периодически, что такое физический труд. И вот смотрю я на молодежь, которая там живет, и очень грустно становится. Слоняются без дела, «ягуар» этот глушат.

— Вы думатете, в городе молодежь лучше?

— Не лучше. «Ягуар», может, не так много пьют, но такое ощущение, что мы все что-то сделали не так и как будто сами загнали себя в тупик. Вот, к примеру, российские вузы выпускают ежегодно десятки тысяч юристов. Куда их — столько юристов? А потом они приходят ко мне на работу устраиваться, и я 95% бракую: они профнепригодны.

Ну вот приходит ко мне девочка, окончившая юрфак, я ее слушаю и хочу сказать всякий раз: девочка, милая! Ты хорошая и умная, но с чего ты взяла, что ты юрист? Ленивы, инертны, боятся взять на себя ответственность, но при этом хотят стать миллионерами да эффективными менеджерами. А все эти эффективные менеджеры — это ж просто тлен! Или вот мечта каждого молодого россиянина с амбициями — переехать в Москву. Я всякий раз, когда туда приезжаю, чувствую себя Фросей Бурлаковой в Мордоре.

— Ну это понятно, вы же петербуржец, вам полагается Москву не любить.

— Я очень люблю поговорку о том, что для жителя Петербурга переезд в Москву — это не рост, а грехопадение. Вот смотрю я на всю эту архитектуру, похожую на башни Саурона, и думаю: вот кто, кто разрешил так изгадить и уничтожить старушку Москву? Кто позволил отдать ее на растерзание безликим менеджерам в дорогих костюмах на BMW — это серой паразитарной массе? И вот эта серая паразитарная масса — идеал, мечта для молодых россиян. А ведь даже от менеджера колбасного производства больше проку: он что-то производит, чем-то полезен. Никто не хочет работать руками, престиж рабочих профессий упал настолько, что скоро совсем некому будет трубы варить и кирпичи класть. И это очень угнетает, конечно. Понимаете, нашу страну губят не агенты Запада, не Барак Обама и «укропы» с порошенками, а серая тупая масса, которая кричит: «Путин! Путин! Сделай нам всем хорошо!» И топит при этом любую хорошую идею.

— И что же со всем этим делать? Вы видите какой-то выход?

— Я над этим все время думаю и считаю, что нам надо стараться возвращать национальную идентичность. Пытаюсь сформулировать эту идею как можно более политкорректно. Но где я и где политкорректность? Идентичность — это серьезная опора для нации, которая дает стимул и для продуктивной созидательной работы, и для развития. Этому я бы тоже поучился у наших друзей-грузин, которые берегут свои корни даже здесь, в Питере, работая с утра до ночи.

Саму идею-то я смогу сформулировать со временем, но как ее реализовать, пока не представляю. Мы сами себя загнали в такую систему взаимоотношений, в которых абсолютно беспомощны. Вот я, депутат Законодательного Собрания, не могу ничего сделать: это будет противоречить законам. Я вот живу за городом, так езжу там по разбитым дорогам, мне соседи постоянно пеняют на это... Ну нет у меня полномочий дороги чинить.

— В чем вы видите свою миссию как политика? Пытаться достучаться до «серой массы»? Поменять систему?

— Да какая там миссия, не люблю я таких громких слов. Я бы так сказал: как депутат я должен ставить системные задачи, стимулировать общественную дискуссию на острые темы. Ресурсов у меня для этого негусто: бодливой корове Бог рогов не дает, в моем распоряжении только Кировский район Санкт-Петербурга да комитет по законодательству в Заксе. Но я делаю то, что считаю нужным, формулирую системные задачи. И я верю в то, что я делаю. Если бы не верил, ушел бы отсюда: мне есть куда уходить.

— В священники...?

— Священником надо еще стать. Это надо, чтобы тебя еще рукоположили, а это долго и непросто. Но думаю, однажды я в церкви останусь. Каждый раз перед выборами думаю: зачем мне все это надо? Но пока не готов капитулировать. Еще есть над чем работать.

— Что интересует депутата Милонова, я поняла. А что интересует Милонова как человека? Известно, например, что вы «Гарри Поттера» любите.

— Очень люблю. Читал все книжки без остановки. Мне вообще кажется, что в мире должно появляться как можно больше сказок, которые бы передавали детям четкие дефиниции добра и зла. Очень не хватает современной литературы, где детям интересно и увлекательно расскажут о вечных ценностях — о дружбе, любви, чувстве долга.

— А кто любимый персонаж в «Гарри Поттере»?

— Конечно же, Рон Уизли. Потому что он рыжий, и я тоже рыжий. Ну, и вообще, он человек из народа, мне такие нравятся.

— Почитав ваши интервью, я узнала, что вы, например, большой поклонник «Гражданской обороны». И вот как-то у меня не вяжется ваше стремление к традиционным ценностям с творчеством Летова. Перестроечный панк — он вовсе не о традиционных ценностях.

— А вот тут вы ошибаетесь. Я считаю, что «Гражданская оборона» и вообще русский рок спасли мое поколение от разрушения. Я и мои ровесники заканчивали школу незадолго до перестройки, когда общество переживало жуткое похмелье на руинах целой страны. Рок-музыканты тех лет давали нам какие-то нравственные ориентиры, которые не позволяли пойти по наклонной. Более того, именно русский рок спасал нашу культуру от полного уничтожения.

Как это часто бывает в эпоху перемен, общество тогда отвернулось от классики, которая транслировала фундаментальные ценности. Но вместо деградации люди обратились к року и панку, которые давали ответы на жизненно важные вопросы того времени. И хотя все это далеко в прошлом, я ловлю огромный кайф, когда несколько раз в месяц врубаю в машине Летова. А вот слушать тех ребят, которых транслирует «Наше радио», мне неинтересно. Нет души в этих песнях.

— А какие строки Летова у вас самые любимые?

— «На картинке красная морковь, поезд вскрикнул, дернулась бровь» (песня «Бери шинель», «Гражданская оборона» — прим. ред.).Вот понимаете, Егор Летов был настоящим панком. Он верил в то, что поет. У Башлачева была душа, у Янки Дягилевой. Они жили своим творчеством, были настоящими музыкантами. Я верю, что и старожилы русского рока, которые до сих пор выступают, поют не для того, чтобы денег срубить (Гребенщиков, Шевчук, Кинчев). А ребята, которые играют в рокеров, но при этом ездят на «Кайенах» и свой рокерский прикид заказывают у дорогих стилистов, мне неинтересны. Это все не то.