«Эта борьба называется „право на город“»

В субботу, 8 апреля, в Екатеринбурге пройдет вторая по счету акция «Обними пруд», которая призвана показать негативное отношение горожан к строительству так называемого Храма на воде (собора святой Екатерины в акватории городского пруда). Первая прошла по инициативе общественного движения «Комитет городского пруда» в конце февраля, когда на реке Исеть геологи начали работы по исследованию грунта. После этого протестную повестку изменили антикоррупционные митинги Навального, прогулки оппозиции, митинги дальнобойщиков и транспортников.

Застройка набережной не обсуждалась и не осуждалась публично, пока областные власти не провели совет, посвященный застройке соседнего квартала. Его будут возводить подразделения «Русской медной компании», желающей построить и собор. Культовое сооружение кто-то называет частью комплекса. И вот опять городские активисты предложили «обнять» городской пруд. Причем на этот раз, судя по призывам распространять информацию об акции по всевозможным каналам, они планируют собрать гораздо больше двухсот человек.

Накануне мы приводили мнение сторонников строительства храма. Сегодня один из представителей комитета, исследователь города Дмитрий Москвин, рассказал о том, как видит происходящее другая часть городского сообщества.

— Почему так сложно найти участников движения «Комитет городского пруда»? Почему у вас нет ни одного руководителя?

— Горизонтальная структура изначально рассматривалась как единственный возможный вариант. Общественное движение объединяет совершенно разных людей одной серьезной целью — сохранить акваторию пруда от застройки. Интуитивно было понятно, что не нужно назначать кого-то главным, а потом гадать, почему он поступает именно так.

Представителей комитета найти легко. Каждый, кто вступает в группу в Facebook (деятельность запрещена в РФ) или во «ВКонтакте», автоматически принимает идеалы и цели, которые ставит перед собой комитет, и становится участником движения. Сейчас в этих группах больше 1200 подписчиков, и они все являются представителями комитета.

— Представители УГМК или «РМК» пытались выйти с вами на связь за время существование комитета?

— Нет. Во-первых, насколько я понимаю, не в их культуре пытаться выстроить какое-то взаимодействие. Во-вторых, их сильно смущает вопрос: «Кто у вас главный?» Его нет. С кем договариваться? А вот нужно выйти перед толпой людей и признать, что ошиблись и поступили неправильно. Конечно, им это претит, и я не знаю, как они будут выкарабкиваться из этой ситуации.

— Кто в этой борьбе несет имиджевые риски? Фамилии инвесторов-бизнесменов упоминаются гораздо реже РПЦ.

— Риски несут все. Мы, к сожалению, не имея возможности общаться с противоположной стороной, лишены какого-то мало-мальского понимания, как у них все устроено. Но есть ощущение, что церковь в этой истории не более чем посредник. Ей, скорее всего, просто предложили эту идею, а она, понимая свои профиты, особо не отнекивалась.

Но все же больше ответственности и, соответственно, имиджевых издержек у тех олигархов, которые этот проект поддерживают.

— Почти сразу после антикоррупционного митинга 26 марта начал распространяться анонс второй акции «Обними пруд», а примерно через неделю комитет запустил свой сайт. Вы увидели, что людей гораздо проще вывести на улицы после таких масштабных протестов?

— Нет, на самом деле наша активность никак не связана с мартовским митингом. Первая акция «Обними пруд» готовилась в крайне короткие сроки, поскольку она была ответом на конкретные действия — на месте предполагаемого строительства храма начались какие-то предварительные работы. К нашему же удивлению, за пару дней нам удалось собрать больше двухсот человек, а информация об этом появилась уже не только в социальных сетях, но и в СМИ.

После этого нас стали спрашивать, когда будет следующая акция. Многие из тех, кто мог и хотел бы прийти, узнали о мероприятии постфактум. Даже по самым скромным подсчетам таких людей как минимум несколько тысяч.

Второй такой же флешмоб мы решили приурочить к событиям 10 апреля 2010 года, когда люди вышли митинговать против строительства храма святой Екатерины на площади Труда.

— Не думаете, что именно протесты 2010 года привели к проекту Храма на воде?

— Эту позицию любят в какой-то совершенно циничной форме воспроизводить некоторые представители церковной иерархии, говоря что-то вроде: «Раз вы не согласились с храмом на площади, получайте на пруду». И там, и там строительство неуместно по одной простой причине: за 100 лет, прошедших с момента сноса предыдущего храма да и вообще досоветского Екатеринбурга, у города сложилась определенное архитектурное лицо. Это проспект Ленина и городской пруд. Это две оси, которые уже никуда не деть; с ними нужно аккуратно и вдумчиво работать. А подобные инициативы, когда никто никого не спросил, вызывают кучу недоумения.

Поэтому я бы не стал эту историю напрямую связывать с 2010 годом. Это скорее очередной серьезный конфликт между активным городским обществом и совершенно закрывшейся от всего внешнего мира региональной олигархической элитой.

— Семь лет назад политики и экономики в истории со строительством храма было меньше, но протесты были более политическими и агрессивными. Почему?

— Не соглашусь. В 2010-м как раз ощущался четкий политический и экономический конфликт. Прежде всего это было жесткое противостояние городской элиты и огромного количества экономических интересантов вокруг нее против нового губернатора Александра Мишарина. На тот момент он чуть больше полугода находился в должности и, когда вышел с инициативой воссоздать храм на площади Труда, ему быстро показали, что он здесь никто. Это была абсолютно сознательная политическая акция.

У нас же нет никакой элитарной поддержки. Ни город, ни область, ни какие-то экономические субъекты с нами не связаны.

Противостояние Храму на пруду — инициатива, которая идет глубоко снизу, из городской среды. В одном ряду с нами стоят верующие люди, которые ходят в церкви, но при этом выступают против строительства храма на этом месте и в таком виде.

— В 2010-м пришло много людей. Как думаете, сколько придет в этот раз?

— Анонс мероприятия в социальных сетях увидели десятки тысяч горожан, о предстоящей акции писали СМИ, поэтому могу предположить, что на этот раз нас будет намного больше. В то же время у нас нет задачи вывести 8 апреля эти десятки тысяч людей и заставить город бунтовать, потому что пока застройка пруда — лишь инициатива, по которой не принято никакого решения.

До сих пор многие даже не слышали о планах строительства Храма на воде, поэтому нам важнее информировать население, привлечь его внимание к этой проблеме, а не собрать две, три или четыре тысячи человек на набережной.

— Две, три или четыре тысячи — это много или мало для полуторамиллионного города?

— Смотря с чем сравнивать. Если с тридцатью тысячами горожан, которые пришли на празднование Рождества в этом году, то, конечно, ничтожно мало. Если с двумя сотнями прихожан одного из крупнейших храмов в Екатеринбурге — «Большой златоуст», то даже на первой акции «Обними пруд» нас было больше.

— Это мирный протест. Дело может дойти до настоящих митингов?

— Мы рассматриваем какие-то открытые формы уличного протеста как крайнюю меру. Я не исключаю разворота в сторону политической митинговой активности, если по храму будет принято окончательное решение и подписаны все документы. Но сейчас мы ориентированы на то, чтобы привлекать внимание, обсуждать эту тему.

Будем честны: мы многого не знаем. Вдруг большинство считает, что храм станет грандиозным подарком для города и его жителей. Мы можем ошибаться, и, чтобы это выяснить, нужно разговаривать с людьми. В том числе инициаторам застройки пруда.

Задача комитета как раз в том, чтобы вывести людей на диалог, показать им не только картинки будущего храма, но и того, что он разрушит. Нужно, чтобы люди начали говорить об этом более осознанно.

— Если этого не случится и решение по храму будет принято, тема может политизироваться? Тем более накануне выборов.

— Тема политизируется неизбежно. Если вопрос затянется, он станет серьезным фактором раздражения на местных выборах в 2018 году. Но, согласись, это уже не наша проблема. Нам как горожанам, которые видят ценность в сложившейся структуре центра города, по барабану, будет это политической проблемой или нет. Главное, чтобы городской пруд не стал объектом застраивания. Если мы пустим туда хотя бы одного застройщика, то уже никогда не найдем аргументов, чтобы не пустить второго, третьего и четвертого.

— Есть мнение, что борьба за пруд — это финальная дискуссия о том, кто принимает решения в городе: власть, крупный бизнес или люди. Вы согласны с этим?

— Не знаю насчет финальной, но это действительно разговор на политическую и философскую тему: кто здесь власть? И я должен сказать, что это не только екатеринбургское явление, оно присуще многим городам мира. Это идущая не первое десятилетие борьба, называемая «право на город».

— Какие еще инструменты вы используете в этой борьбе, кроме акции «Обними пруд»?

— В центре фотографии «Март» у нас идет выставка, посвященная истории «Городского пруда». Снимки для этой экспозиции мы собирали в течение двух месяцев из личных архивов горожан. Вместе с выставкой идет программа бесплатных экскурсий. Вот уже четыре субботы подряд экскурсоводы рассказывают людям про историю пруда и окружающего пространства, объясняя, в чем ценность этого места для города.

Много инициатив поступает и от членов комитета. Одной из таких, кстати, является создание сайта. Кто-то печатал флаеры про фильм «Искупление. 2018», который якобы рассказывает о двух друзьях-миллиардерах, желающих построить храм на искусственном острове.

— По поводу статуса Исаакиевского собора в Петербурге пройдет референдум. По городскому пруду нужно такое же голосование?

— Нет, нам не нужен референдум по храму. Решением проблемы станет принятие моратория на застройку определенных зон в городе. Среди таких я вижу проспект Ленина, городской пруд, район Царского моста и еще несколько территорий в других районах. Это стало бы идеальным развитием событий, а референдум по данному вопросу — это скорее под какие-то политические балаганы в 2018 году.