Россия блокирует угрозу нового Карабаха в СНГ

За экономическое и военно-политическое влияние в Киргизии в ближайшем будущем России придется конкурировать не только с вечным геополитическим соперником США, но и с партнерами по ШОС и БРИКС — Китаем и Индией, а также с Турцией. Об этом в интервью URA.RU заявил президент Центра этнических и международных исследований Антон Бредихин. По мнению эксперта, внимание президента РФ Владимира Путина к Киргизии связано с попытками сохранить стабильность в регионе и не допустить нового Карабаха.

— Киргизия, куда 12 октября едет президент Путин, для России стала своего рода хабом для импорта. Из-за этого и Киргизии, и другим странам Центральной Азии идут угрозы вторичными санкциями от США. На ваш взгляд, удастся ли российским властям удержать ситуацию и сохранить эту возможность для параллельного импорта?

— Через Киргизию действительно идут товары из Европы и США: это делается либо напрямую, либо с заменой бренда. Конечно, нельзя сказать, что Киргизия попала под давление США и придерживается западных санкций по отношению к России. Тем боле что она входит в ЕАЭС, а это — важный показатель, так как мы имеем общее экономическое пространство, торговля между нашими странами практически прозрачная. Поэтому если США будут давить, это скажется на всей Центральной Азии, которую они давно считают своей полуколонией. Они хотят, чтобы Киргизия подчинялась только им, чтобы она отдалялась от России и чтобы там была американская военная база. Но Россия идет на такие шаги, которые поддерживаются в центральноазиатских странах.

— Что позволяет сохранять экономические отношения?

— Те же трудовые мигранты. Пока в России находится несколько миллионов жителей Киргизии и других стран Центральной Азии, пока они у нас работают, они выступают гарантом того, что экономические связи не перерастут в формат санкционной войны. Как только та же Киргизия начнет применять санкции по отношению к России, все киргизские мигранты отправятся на родину.

— Но относительно недавно США обвинили Киргизию, что власти не соблюдают режим антироссийских санкций. Руководство республики тут же опровергло эти обвинения. Власти просто не препятствуют бизнесу торговать?

— Это та же ситуация, что и с Казахстаном. [Президент Касым-Жомарт] Токаев и другие лидеры на официальных форумах заявляют, что, да, они придерживаются договоренностей, соблюдают режим санкций, но они просто не афишируют того, что происходит в реальности. Зачем им это делать на западных площадках перед западными СМИ? Они не хотят подставляться. Они следуют восточной мудрости: говорят одно, а делают то, что выгодно их странам. А сотрудничество с Россией им действительно выгодно.

— Киргизии это действительно выгодно: российские инвестиции составляют порядка 40%, работает около 700 совместных предприятий и 300 российских. Но все-таки Запад не отступает, и совсем недавно президент США Джо Байден собрал «пятерку» из Центральной Азии на свой саммит и пообещал всестороннее сотрудничество. Какие риски это несет российско-киргизскими отношениям?

— За такими форумами действительно могут скрываться негативные последствия для взаимодействия с нашими союзниками. Наглядный пример тому — Армения. Мы видели последовательные шаги США: совместные военные учения, заявления премьер-министра Пашиняна о выходе из ОДКБ и прочее. И в случае с регионами Центральной Азии тоже нужно быть начеку. За любым экономическим, военным, политическим, стратегическим форумом, которые проводятся при руководящей роли США, конечно, будут какие-то уступки [американцам] со стороны стран Центральной Азии. России только остается быть готовой к чему угодно и сразу идти ва-банк, выставлять такие условия, которые странам будут более выгоды, нежели американские.

— Вы упомянули Армению, ситуацию в Карабахе, в урегулировании которой президент Путин принимал непосредственное участие. В Киргизии же есть свой территориальный спор — с Таджикистаном. В 2022 году, опять же, Путин помогал урегулировать конфликт, чтобы он не перерос в войну. И тогда президент Жапаров, как говорили в политкругах, обиделся на Россию — якобы РФ поддержала Таджикистан. Отношения удалось выровнять?

— Да, конечно. За минувший год были сделаны серьезные экономические шаги по сближению наших стран. Именно факт киргизского хаба, транспортное, военно-стратегическое сотрудничество, усиление инвестиционной составляющей, наличие общих экономических кластеров — все это сыграло свою роль. Это укрепляет связь наших стран, в том числе в области военного сотрудничества, поэтому Киргизия, скорее, сделает шаг в сторону России, чем в сторону США.

— Что касается военного сотрудничества. В Киргизии с 2003 года размещается российская авиабаза «Кант», и Путин намерен побывать там. Что это дает России? У нас военная база в той же Армении, помимо миротворцев, но, как видим, там ситуация напряженная.

— Это региональная компонента. Она обусловлена близостью с неспокойным Афганистаном, нестабильностью на киргизско-таджикской границе.

Эта база рассчитана и на более глобальные цели — это не база-одиночка. Это часть большой стратегической системы, которую имеет Российская Федерация в рамках Ближнего Востока с переходом в Центральную Азию — той территории, которую американский политолог Збигнев Бжезинский назвал евразийскими Балканами.

— Что имеется в виду?

— Еще в 1990-е годы, когда Бжезинский писал свою «Шахматную доску», он обозначил, что территория, начиная от Балкан, которые полыхнули в виде югославской войны, до Центральной Азии включает гораздо более широкий формат. И все конфликты от Косово, проходящие через территорию Турции (Северный Кипр), дальше — через Южный Кавказ и Ближний Восток (Палестина, Израиль, Сирия, Ирак) и выходящие к Синьцзян-Уйгурскому автономному району Китая (сюда относим территории Афганистана, Киргизии, Таджикистана) — это единая геостратегическая модель, которая является очень сильным фактором напряженности в этом большом регионе. Если полыхнет в какой-либо из его частей, в другой полыхнет автоматически.

— Почему? Континент, конечно, один, но где Балканы, а где Киргизия…

— Этот конфликт формируется на стыке цивилизаций — европейской и азиатской, на стыке религиозных и межэтнических мировоззрений. Это и могут использовать США для дестабилизации в любой части Евразии.

— То, что произошло в Карабахе и происходит в Армении, как-то может отразиться на Киргизии, других странах Центральной Азии?

— Несомненно, может. Но важно не забывать о таком факторе, как ОДКБ. Это — единое военное командование, а значит, и единые стратегические интересы, единая внешняя разведка, обмен данными, управление отдельными видами войск и прочее. Поэтому, без сомнений, американцы, расшатывая ситуацию в Карабахе, в Армении, попытаются «отправить» определенное эхо нестабильности и на центральноазиатский регион.

— Правильно ли понимаю в таком случае, что военная база России в Киргизии (как и в Таджикистане) — это сдерживающий фактор, элемент сохранения этой самой стабильности?

 — Да, это элемент стабильности, сохранения баланса сил, который уже сформировался в этом регионе. В случае ухода российских военных хоть из Армении, хоть из Таджикистана, хоть из Киргизии перевернется общая геостратегия на всей территории Южного Кавказа и Центральной Азии.

— А каковы риски? Вот в Казахстане антироссийские настроения то и дело проявляются. В Киргизии есть что-то подобное?

— Риски, конечно же, есть. Вспомните, как во время цветных революций, а тюльпановая (2005 год) — только одна из них, американцы стремились привести к власти президента-русофоба. Но Киргизия — это единственная страна, где эта система постоянно ломалась: вроде бы приходит человек с антироссийскими взглядами, но по итогу оказывается, что он — друг России.

Здесь нужно учитывать внутреннюю напряженность в стране — между севером и югом, конкуренцию кланов, возможность гражданского конфликта внутри киргизского народа. Поэтому этот баланс сил, который обеспечивает присутствие России в регионе, и должен быть.

— На ваш взгляд, есть ли альтернатива российскому присутствию? Условно, если не США, может ли там реально укрепиться Китай, с которым Киргизия имеет протяженную границу?

— Безусловно. Китай активно занимается Киргизией. И это не только гуманитарно-экономическая политика, но и территориальная: часть территории Киргизии уже отошла Китаю (речь идет о территориальных спорах между Киргизией и Китаем, которые обострились после распада СССР, и в ходе переговоров в 1999 году было подписано соглашение о передаче части ущелья Узонгу-Кууш Китаю, которое вызвало большие недовольства внутри Киргизии, — ред.). Вполне возможно, что за долги отдадут и еще что-то. Мы видим и включение других акторов — это прежде всего Турция, так как Киргизия входит в Организацию тюркских государств. Анкара также заинтересована в усилении своего геостратегического влияния. С другой стороны, даже Индия активизируется в этом направлении и заинтересована в укреплении своего влияния там: она даже имеет военную базу в Таджикистане и проекты в Киргизии.

— Страны, которые вы назвали, — геополитические партнеры России. Не возникнет ли здесь разногласий?

— Россия настроена на консенсус. РФ, Китай, Индия состоят и в ШОС, и в БРИКС. Турция стремится примкнуть к обоим объединениям. Вероятно, в Центральной Азии у нас есть общие цели и общие интересы, поэтому президенты садятся за стол переговоров, понимая, что евразийское пространство — наше общее, и его нужно развивать. В пересечении интересов России, Китая, Индии нужно искать не яблоко раздора, а точки соприкосновения и сферы успешности, которые можно закрепить за нашими странами и совместно продвигать их, не создавая конфликтную ситуацию, а вырабатывать общую стратегию развития. Россия такие цели и преследует.