«Провели год в стычках двух кланов буржуазии: путинского и немцовско-навального кланов»

Впервые июльская политическая повестка России такая напряженная: пора в отпуска, но ленты информагентств пестрят «молниями». За избирательными кампаниями следит вся страна. Всем интересно: власть пустила оппозицию на выборы, но уверена ли она в том, что певцы площадей не победят. Пока политическая тусовка делает ставки и занимает трибуны для просмотра стратегического матча, «URA.Ru» обратилось к бескомпромиссному ветерану оппозиционного движения в России, писателю и политику Эдуарду Лимонову. Он рассказал о том, кто на его взгляд стоит за Навальным, чего боится Путин и кто станет автором политических перемен в 2017 году.

— Итоги политического сезона в России: какие политические события, законодательные инициативы и политические деятели у вас в этом году вызывали смех, какие агрессию, а какие страх?

— Страха у меня ни перед кем нет. Политических деятелей у нас в стране один человек — национальный лидер, Путин. Он забил насмерть политику, её не существует. Путин смеха не вызывает, только досаду, что он так долго на власти лежит. Я агрессивный интеллектуал, моя сила в моих мнениях.

— По вашим наблюдениям, что-то принципиально изменилось за этот год в российской политике? В расстановке сил между действующей властью и оппозицией? Как можно охарактеризовать стратегии и тех, и других сил?

— Стратегий нет ни у власти, ни у оппозиции тем более. Год проведен был в беззубых стычках двух кланов буржуазии, того, что у власти, путинского и немцово-навального клана. Небуржуазная оппозиция и народ в этих стычках если и участвовали, то не самостоятельными силами. Мы сейчас наблюдаем по-видимому попытку власти допустить в официальную политику некоторых особо одарённых договороспособностью вождей буржуазии. Речь идёт о Гудкове, о Навальном, о Митрохине, в Екатеринбурге зарегистрировали Ройзмана.

Выиграть выборы они не могут, однако сам факт, что их фактически втащили на выборы, свидетельствует сам за себя — власть чуть подвинулась.

— После ухода кремлевского идеолога Владислава Суркова из Белого дома, на ваш взгляд, как изменилась конфигурация правящих политических элит? Можно ли говорить о новом расколе, перегруппировке сил или все, по сути, осталось, как прежде? Стало лучше или хуже?

— Никто толком не знал и не знает, насколько Сурков был важен, насколько самостоятельные решения он принимал. Ничего принципиально нового в действиях власти после Суркова я не вижу. Если вспомнить в 2000-е возвышение и падение «Родины» и лично Рогозина (сейчас он верный слуга режима). И то, что сейчас происходит (Навальный и прочее), то это Россия уже проходила. По-видимому, во власти существуют два клана. В деле Навального мы видим, что его усиленно пыталась посадить группировка Следственного Комитета, а выпустила его после однодневной отсидки Генеральная Прокуратура (плюс там Сергей Собянин, Валентина Матвиенко, банкир Александр Лебедев). Есть эти две группировки. Раскол ли это? Не думаю, что раскол. Скорее, здоровый плодотворный конфликт интересов.

— Что происходит с президентом? То, что мы сейчас наблюдаем в политической сфере: репрессивный характер новых законов, продолжающаяся неоправданно жесткая риторика в отношении участников группы «PussyRiot», суды над участниками Болотной... В Госдуме весь год трибуны занимали спикеры от «Единой России», «Справедливой России» — от Мизулиной до Бурматова: с предложениями самых абсурдных социальных и политических инициатив — во всем этом многие видят усиливающийся страх Путина. Как считаете вы? Если это так, то чего сейчас больше всего боится президент?

— Эти многие выдают желаемое за действительное. Путин довольно легко справился с протестами рассерженных горожан. К тому же они сами себе злейшие враги. Путинский страх — это изобретение белоленточников, которые сами испытывают панический страх перед Путиным, полицией, тюрьмой и так далее. Путин даже не применил слезоточивый газ и водомёты в этот напряжённый год, а это признанно демократические методы подавления.

Путин достиг своей немедленной цели, он избран президентом страны до 2018 года. Буржуазная же оппозиция сломалась в самом начале декабря, предательски увела людей из центра столицы на Болотный остров, имела право сильного проводить неанкционированные митинги, но позорно согласилась на разрешённые. Короче они теперь кричат, что Путин боится, а они чуть ли не победили, чтобы как-то себя морально сбалансировать.

— На ваш взгляд, как менялся Владимир Путин все эти годы: его образ, транслируемый на электорат, его методы управления, окружение, на которое он делал ставку? Кем он был и кем стал сейчас? И на какой сегмент общества, на чью поддержку Путин сейчас рассчитывает?

— Я, как и все мы, вижу официального Путина, по телевизору и в других СМИ. Что там на самом деле, я не знаю. Власть российская не устроена так уж сложно и умно. Скорее, устроена примитивно. Многое из того, что якобы делает и декларирует Путин, на самом деле дело рук его советников и сотрудников.

— Недавняя история с Путиным и щукой, вызвавшая волну анекдотов в блогосфере — как ее расценивать с точки зрения пиара президента? На какую аудиторию рассчитаны подобные акции?

— Щуку поймать он имеет право. По-видимому, щука реальная, Тыва ещё дикое место, где можно и щуку в 21 килограмм поймать. Анекдоты — показатель того, что у власти и народа есть общие темы. Ничего страшного. Путин виновен в единовластии, вот в чём его основная вина. А щук пусть ловит.

— Всем известно ваше отношение к оппозиционеру Алексею Навальному. По ощущениям, вы его не любите ровно в той же степени, как и Путина. Но все-таки за последние годы — это первый деятель от оппозиции, который набирает значимую поддержку. В чем феномен его успеха, на ваш взгляд? И ваши прогнозы по поводу его политической карьеры?

— Навальный — аферист и оппортунист. Я верю в его виновность в деле «Кировлеса», потому что знаю, как устроены российское следствие и судопроизводство. И знаю, что советник губернатора мог спокойно давить на лесных ребят — директоров леспромхозов устно, безо всяких документов, подписей и печатей. Более того, я уверен, что Навальный будет признан виновным и по другим уголовным делам. Там есть составы преступлений, а судьи никогда не решатся осудить известного VIP-человека без доказательств. Какую он там поддержку кого бы не имел, для меня он останется мошенником, коррупционером, нагло взявшимся бороться с коррупцией. Его поддерживает городская буржуазия, электорально она если не ничтожна, то немногочисленна, но зело визглива и медийно могущественна. Навальный — политический противник и должен быть растёрт в порошок. Чем я и занимаюсь.

— Чем вы можете объяснить сначала арест, потом освобождение Навального? Как вам его избирательная кампания?

— Следственный комитет довёл Навального до суда и суд его осудил. Это нарушило планы Собянина, Матвиенко, Лебедева, кого там ещё я не знаю, но сильной группы, и вмешалась Генеральная прокуратура. Волшебным образом осужденный оказался на свободе, проведя за решёткой всего ночь. Об избирательной кампании человека, которого втащила на выборы власть, не стоит ничего говорить. Он — ставленник власти теперь.

— На ваш, взгляд, что сейчас происходит в обществе? Создается ощущение, что его очень топорно пытаются поделить пополам на условных путинцев — Уралвагонзавод, и так называемый креативный класс — сторонников Навального. Но в реальности огромная аудитория, электорат остается неохваченным: людям не нравится ни тот, ни другой, но о них просто забыли. Как вы оцениваете такую тенденцию, и чем она чревата?

— У нас без какого-либо вмешательства существует испокон веков разделение. Большой народ, работающий в моногородах и на Уралвагонзаводах, и городская интеллигенция, офисный планктон, чиновничество. Большой народ огромен, но у него мало ресурсов. Чиновники, интеллигенция, офисный планктон, обслуга — немногочисленны, пару миллионов, однако могущественны, поскольку имеют огромные информационные и финансовые ресурсы. Я себя приписываю к Большому Народу. Я склонен думать, что я чуть ли не одинок среди лидеров оппозиции.

— Ваши прогнозы на 2017 год: шансы на кардинальную перемену конфигурации российской власти? И у кого есть потенциал, чтобы стать автором этих перемен?

— Я полагаю, что я лучше всех понимаю ситуацию в России и могу стать автором перемен. Для этого мне нужно признание масс, Большого народа.