Сергей Наследков: «Мы на пороге возврата к битве Росселя и Чернецкого»
С ночи проигрыша «официального» кандидата в мэры Екатеринбурга Якова Силина прошло двое суток. Главную брешь областные власти прикрывают отчетами об успехе ЕР в свердловских муниципалитетах, а в открытую анализировать свои ошибки не хотят. Главный технолог кампании «Единой России» Сергей Наследков с апреля указывал на слабые места кампании в Екатеринбурге, раздрай в штабах и разочарованность власти в своей партии. Сегодня обладатель самарского взгляда на уральскую политику честно рассказал «URA.Ru», почему Силин стал аутсайдером, кто виноват и что с этим делать.
Главный технолог избирательного штаба ЕР Сергей Наследков — на Урале уже не новичок. За его плечами — думская и мэрская кампании в Нижнем Тагиле (92% Сергея Носова). Еще незамыленный взгляд выходца из Самары мог бы пригодиться на выборах в Екатеринбурга, но советы «варяга» воспринимались через раз. «После фильтра власти воплотилось 50% от задуманного. С самого начала мы говорили о „партии нашего города“. Хотели наполнить этот образ политическим содержанием, но сделать этого не дали», — делится перед интервью куратор фоновой кампании в Екатеринбурге.
Наследков отчитывался о работе лично перед свердловским губернатором, сходился на креативной группе с мэрией, имеет связи в полпредстве. А сегодня готов поделиться всей правдой о кампании, проанализировать результаты ЕР и дать совет: как «области» жить дальше.
Вьюгин: Понравилась кампания?
Наследков: Нет, ничего интересного и нового в этой кампании не было. Все ошибки — очевидные и стандартные.
Некрасов: Когда на заседании политсовета тебя представили партии, один из «единороссов» потом поделился: «Гламурный паренек — сразу видно, что не местный». Ты ассимилировался?
Наследков: Не мне судить. В любом случае,
Некрасов: Успешный?
Наследков: Я считаю, что мы победили. Когда я сюда приехал, кроме губернатора в победу ЕР не верил никто. Поведение «одномандатников», которые за редким исключением дистанцировались от ЕР, тому подтверждение. Эту ситуацию к концу кампании переломить удалось. Бренд не умер, он жизнеспособен. Есть часть населения, которая голосует за ЕР не потому, что заставили, а потому что партия опирается на близкую и понятную систему ценностей.
Некрасов: Это довод сразу нескольких технологов: взгляните на результаты ЕР по партийным спискам — всего 28%.
Наследков: Во-первых, кандидаты в одномандатных округах выиграли с процентом, близким к этому. Исключение — разве что Тестов. Во-вторых, что бы там ни говорили, ЕР выиграла эти выборы. И по партийным спискам тоже. Что-то все быстро забыли партийный результат в 2011 году. А позавчера в худшей политической ситуации ЕР выиграла выборы с
Некрасов: В 2011 году — 25%, в 2013 году — 28%. Далеко ли ушли?
Наследков: Но тогда первое место заняла «Справедливая Россия» — в этом принципиальная разница. Например, сегодня никто бы слова не сказал, если бы Силин набрал те же свои 28%, а условный Ройзман — 18%.
Некрасов: Но в 2011 году СР была единственной альтернативой ЕР. А в
Наследков: За «Гражданскую платформу» было отдано столько голосов, сколько человек не поленилось прочитать зеленый бюллетень и обнаружить в ней фамилию Ройзман.
Некрасов: Фоновая кампания была консервативна — не в пример кампании 2011 года. Тогда вице-премьер Алексей Багаряков выставил тизерную рекламу типа «Иногда так хочется подурачиться».
Наследков: Я слишком много могу сказать о деятельности Алексея Владимировича Багарякова, чтобы сейчас об этом говорить.
Некрасов: Кто предлагал состав партийной тройки?
Наследков: Это было политическое решение — чуть ли не московского уровня, и это был не самый оптимальный вариант.
Некрасов: Эдуард Россель, например, исчез из кампании, уехав в отпуск. Он предупреждал об этом?
Наследков: Нет, это был один из самых неприятных сюрпризов. Фечина и Чепиков работали, как могли. Но у нас не было системного спикера по вопросам городской жизни, волнующей горожан. Начальник штаба общественной поддержки Аркадий Чернецкий появился позже. Он прекрасно все объяснял, но его не было в бюллетенях.
Таким спикером, в идеале, должен являться кандидат на пост главы: «Ребята, я иду работать и веду свою команду». Но его штаб открещивался от ЕР (об этом открыто заявлял технолог Сергей Мошкин). Ни одного слова о партии сказано не было. Поэтому, когда я читаю в СМИ о проигрыше кандидата от «Единой России», мне очень обидно.
Некрасов: Тебе приходилось бывать на штабах Силина?
Наследков: Не могу сказать, что это были лучшие минуты моей жизни. Я был на штабе Силина два раза: в марте и в конце кампании, когда уже все пропало. Главная ошибка была видна невооруженным взглядом: там не было руководителя.
Некрасов: Нужно было скоординировать действия партийного штаба и штаба Силина?
Наследков: Чем лучше бить: кулаком или растопыренными пальцами? У нас получились растопыренные пальцы. Об этом говорили, начиная с апреля, когда предвидели дополнительные затраты ресурсов, смуту в головах лояльных избирателей, непонимание, раздрай.
Была история про структуру под руководством Валерия Савельева, так называемый екатеринбургский штаб. Савельева назначили, а чем он должен заниматься, было непонятно. На мой взгляд, Валерий Борисович мог бы сделать на этой кампании больше, если у него были полномочия и ресурсы.
Некрасов: Поражение сильно ударило по репутации технологов Силина?
Наследков: Скажу так: проигрыш в 13 тысяч голосов — это всегда технологический проигрыш.
Некрасов: Тебе можно так считать. Говорят, что самарские технологи — самые лучшие в фальсификациях.
Наследков: Легенда про то, насколько велики возможности для фальсификаций, живуча в сознании общественности, особенно, прогрессивной. Так она оправдывает собственное бессилие. Да, есть регионы, где бюллетени никто не считает — итоговые протоколы уже подписаны. Выборы — не столько день голосования, а выстраивание общей политической структуры. Нельзя подтасовать итоги выборов там, где есть острая политическая конкуренция. Как в Екатеринбурге 8 сентября.
Вьюгин: Мне это сложно признавать — в штабе Силина работали дорогие мне люди. И я согласен с мнением, что появление на нашей региональной кампании самарских технологов — для Урала это дно дна.
Некрасов: Твое появление — большая пощечина уральской школе политконсалтинга. Она переживает кризис, раз тебя выписывают из Самары?
Наследков: Причина моего появления не в кризисе уральской школы, а в том, что нужен был человек со стороны. На выборах очень сложно работать там, где ты живешь — довлеют прошлые обиды, недопонимания. Знаменитая история с демаршем силинских «штабистов» с заседания креативной группы — хороший пример. Это история давнишних личных обид, не имеющих отношения к работе. Выяснять отношения времени нет, выборы — это спринт.
Некрасов: Можно говорить о целом самарском десанте. Возьмем советника полпреда Андрея Перлу. Вы с ним поддерживаете связь?
Наследков: К сожалению, с ноября прошлого года у нас возникли определенные нюансы во взаимоотношениях. Мы практически не общаемся.
Некрасов: А результаты выборов скажутся на движении «В защиту человек труда»? Оно поддерживало трех кандидатов в мэры, ни один из которых не победил.
Наследков: Движение благополучно закончит свое существование за ненадобностью.
Вьюгин: По итогу выборов ответь: Куйвашев должен был договариваться с мэрией о союзе или изначально идти воевать?
Наследков: Это зависит от стратегических задач, которые ставились перед кампанией. Нельзя было в ходе одной кампании решить две разнонаправленные задачи: установить контроль областной власти над муниципалитетом и получить результат ЕР на выборах. Задача получить контроль над Думой теоретически решалась, но не с помощью одной партии. Хотя, насколько понимаю, никто политической санкции на такие методы не давал.
Вьюгин: То есть никто не давал санкции получить контроль над городом?
Наследков: Да, и при этом «забить» на «Единую Россию».
Вьюгин: Что теперь делать губернатору: он должен признавать Ройзмана или нет? Нужно звонить ему?
Наследков: Подожди, губернатор не должен звонить спикеру Думы. Просто ему не нужно делать из Ройзмана разнозначного оппонента — сколько спикеров Гордум в области? Губернатору с каждым общаться? Так или иначе, взаимодействия будут происходить. Где-то раз в год на мероприятиях будут встречаться — и ладно.
Вьюгин: В резиденции обсуждается сценарий заявления Куйвашева: жители не поддержали Силина с программой «Столица», поэтому, внимательно относясь к волеизъявлению горожан, мы передаем эти деньги в бюджеты «правильно» проголосовавших муниципалитетов.
Наследков: Это очень конфликтный сценарий. Мы уже сейчас стоим на пороге возврата ситуации 2003 года: Россель против Чернецкого. Но есть нюанс: оба они были из одной обоймы, мыслили одинаково, в одной системе ценностей. Один — директор советского треста, другой — завода. В свежем случае, Ройзман — околополитическая богема, человек из другого мира.
Вьюгин: А Тунгусов будет мстить за обиды, которые ему нанес Куйвашев до условного перемирия?
Наследков: Мне не кажется, что Тунгусов занимается чем-то на эмоциональном уровне.
Вьюгин: У него есть цель поменять Куйвашева?
Наследков: А зачем? Не факт, что выборы губернатора выиграет более удобный человек. По-моему, у Тунгусова все хорошо, он решил свои вопросы.
Некрасов: Тогда хотел ли Тунгусов перевоспитать Куйвашева?
Наследков: Он не похож на педагога. Бесплатного.
Вьюгин: Ты сюда вернешься?
Наследков: Я не собираюсь уезжать из Екатеринбурга. Съезжу в Самару на неделю.
Вьюгин: Собираешься на госслужбу?
Наследков: Я не хочу на госслужбу. Об этом разговоров не было.
Вьюгин: Но это глупо делать выносные штабы неместных консультантов при неработающей администрации.
Наследков: Произошедшая история доказывает обратное. Каждый должен заниматься своим делом: администрация — текущими вопросами, а вопросы выборов должны решать специально обученные люди. Они не думают, как подойти к какому-то начальнику и вовремя ему улыбнуться.
Вьюгин: Категорически не согласен. Мне кажется, идеологический блок резиденции требует колоссальной перенастройки.
Наследков: Никто не спорит, но это не отменяет вышесказанного.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!