«Если все так хорошо — то почему так плохо?»

Что происходит на рынке труда Челябинской области, почему Златоуст — это не Краснотурьинск, и почему всем нам будет лучше без трудовых мигрантов. Об этом и многом другом — начальник Главного управления по труду и занятости Челябинской области Владислав Смирнов в интервью «URA.Ru».

ЧТЗ, Станкомаш, ЗМЗ... СМИ перечисляют предприятия Челябинской области, готовящиеся сократить персонал и цифры обреченных на увольнение. В понедельник ситуацию комментировал губернатор Михаил Юревич, а последней каплей стал «круглый стол» на базе Общественной палаты России, где маститые московские эксперты в пух и прах разнесли «бездействие» областных властей в деле борьбы с безработицей. Складывается впечатление, что рынок труда Южного Урала вот-вот обвалится по некой причине, скрытой от глаз жителей области, но уже очевидной для специалистов.

— Владислав Валентинович, так когда рванет?

— Да ничего не рванет...

— По логике вещей, если губернатор заговорил о сокращениях, ситуация на рынке труда вышла за обычные рамки?

— Ничего подобного. Возьмем в целом металлургию, которая сегодня в фокусе внимания. В отрасли сегодня стагнация, то есть спад в 0,6 процентных пункта в год против 20-30% в 2008-м. В отрасли, где занято примерно 86 тыс. южноуральцев, о сокращениях объявили семь предприятий. За вычетом Златоустовского металлургического завода, на который приходится 4,3 тыс. сокращаемых работников, получается 94 человека. Это кризис?

Ситуация на ЗМЗ — единственно достойное упоминания событие. Собственно, ЗМЗ и «сделал» нам эту самую цифру в 7,5 тыс. увольняемых. Убираем заявленных им 4339 работников (из которых 860 пенсионеры), остается уже 3100. Половина уволенных на ЗМЗ, как мы помним, будет принята обратно. На ЧТЗ, где заявка была подана на 1700 человек, тоже начали размышлять: и этого хорошо бы оставить, а без того и вовсе участок встанет...

В итоге до СЗН дойдет примерно 1400 человек. Работодатели страхуются, называя максимально возможные цифры.

— Ладно, а сколько сейчас безработных в области?

— Два месяца назад было 22,6 тыс. По данным на 10 декабря — 24,2 тыс. человек официально. То есть в неделю на учет по безработице встает 350-400 человек. Это стандартный сезонный процесс. К началу следующего года прогноз примерно 26 тысяч; к весне максимум 28 тысяч — и начнется обратный процесс. Для того чтобы говорить о кризисной ситуации в сфере занятости, зарегистрированная безработица в области должна увеличиться до 40-45 тыс. человек.

— Может, снижается число вакансий?

— Опять-таки нет. Когда мы входили в кризис, банк вакансий за сентябрь-октябрь 2008 г. разом уменьшился в четыре раза, с 42 тыс. до девяти. В этом году мы едва не вышли на докризисное количество вакансий. По максимуму было 35, сейчас примерно 30 тысяч — и это с учетом стагнации в экономике. Даже сезонный спад должен быть более ярко выражен, чем наблюдаемый.

— Если у огромного числа рабочих мест грошовая зарплата, то ничего странного...

— Сейчас треть вакансий с оплатой ниже прожиточного минимума, в кризис их было 70%. Тут психология работает: многие из нынешних работодателей в кризис и поднялись, когда люди были готовы работать за копейки. Сформировалась соответствующая модель бизнеса, у хозяев которого в голове не укладывается: чего это народ избаловался и не хочет сегодня за эти деньги работать...

Кстати говоря, многие из предлагаемых рабочих мест со временем растут по зарплате. Не приходит туда никто, приходится поднимать планку.

— Есть еще варианты с мигрантами...

— Это та же привычка к дешевизне рабочих рук со всеми сопутствующим негативом. К тому же мигранты — это часто зарплата «налом», это больше остающихся в бизнесе средств. Так что постоянно стоит крик, в том числе в этом кабинете: «Больше надо мигрантов, больше квоту! Мы вообще предприятия позакрываем, нам невыгодно использовать местных...» Извините, так можно рассуждать и о выгодах торговли героином — экономические обоснования будут еще более убедительными. Особенно если их рассматривать изолированно от всех прочих обстоятельств.

Чем меньше мигрантов будет, вытесняющих своих работников — тем лучше для всех. Мы их выдавливаем из области: в 2008 г. квота была на 51 тыс. человек, в этом — 18 тысяч, на 2014-й — десять с небольшим. Да, есть нелегальная миграция, но это уже по части правоохранительных органов.

— С учетом той же китайской организованности — тоже головная боль.

— Как раз китайцы не самая большая проблема...

— Вот как? Это почему?

— Потому, что миллиардному Китаю сегодня не хватает людей, как ни странно это звучит. Они принципом «одна семья — один ребенок» искусственно состарили нацию. В городах это еще не так заметно, а на селе ситуация очень серьезна. Традиционно китайцы выходили, условно говоря, «на пенсию» примерно в 45 лет. Это прочная культурная норма, к тому же объективно обусловленная: если работать «по-китайски», то организм сдаёт быстрее. К этому времени вырастали их многочисленные дети и начинали содержать родителей, а те нянчились с внуками.

Теперь вместо 4-6 детей выросли один, максимум два. При производительности труда в китайской деревне, невзирая на какое угодно трудолюбие — это голодная смерть. Причем эта ситуация характерна для Внутренней Монголии, Северного Китая — где силен сепаратизм, и где политика ограничения рождаемости проводилась особенно рьяно. «Исход» трудоспособных мужчин на заграничные заработки усугубляет напряженность, и более не выгоден властям КНР.

Так что даже пресловутых огородников будет меньше и меньше. Постепенно присутствие китайцев будет сводиться к вахтовым бригадам, ведущим промышленное строительство и монтаж оборудования, как на «мечеловском» рельсобалочном стане или Троицкой ГРЭС.

— Хорошо, тогда вернемся к ЗМЗ. Тут-то вы не будете отрицать масштаб сокращений и то, что они скажутся на городе не лучшим образом?

— Главным образом на предприятии. Процесс на ЗМЗ удалось вовремя локализовать, не допустив его ликвидации только благодаря вмешательству губернатора области. Да, проблем будет много. Но они в сравнение не идут с теми, что могли быть. По линии СЗН на их решение уйдет 50-100 млн рублей, деньги эти есть. Подозреваю даже, что до 2015-го далеко не все из уволенных и не принятых обратно после перерегистрации предприятия будут интенсивно искать новую работу. Зарплаты на заводе были относительно нормальные на общегородском фоне, поэтому пособие будет начисляться максимальное — 5680 рублей в месяц. А в принципе мы даже пенсионеров, которых на ЗМЗ числится более восьмисот человек, при желании с их стороны можем переобучать. Средства есть и на это.

— То есть массовые сокращения на градообразующем предприятии Златоуст практически не затронут?

— Градообразующим ЗМЗ был, когда там работало не 4 тыс. человек, а 10-12. Вот сейчас «Русал» объявил о закрытии трех заводов в Свердловской области — там это действительно почувствуют. В общей сложности под сокращение идут 2,5 тысячи человек, к ним можно добавить еще тысячу. Это «эффект домино», когда вслед за градообразующим заводом (который, в отличие от Златоуста, в том же Краснотурьинске, по сути, один) начнут «сыпаться» сфера услуг, торговля, грузоперевозки, оптовые склады и т. д. Там логистические тупики, в сравнении с которыми даже наш Нязепетровск в несравнимо лучшем положении. Собственникам проще выдать уволенным по десять зарплат и по сто тысяч на погашение кредитов, чем содержать там производство. Потом они станут нашими (Службы занятости — ред.) «постоянными клиентами», потом кончится срок начисления пособий — и дальше что?

А ЗМЗ, пусть под новым названием, в это время будет работать. И людей набирать будет. И новые рабочие места в области действительно создаются.

— И все же... Если все хорошо (ну ладно, пусть не хорошо, но в пределах какой-то нормы), то почему все так хреново? Ощущения у людей ведь действительно скверные, и на СМИ или там информационные кампании по дискредитации губернатора это не спишешь?

— Мнение, которое я сейчас выскажу, чисто субъективное. Вспомним, как мы жили в 2008-м, когда экономика еще не рухнула, а шла вертикально вверх. Когда деньги никто толком не считал, когда в офисах сидели вместо двух по двадцать человек, работая в свободное от пасьянсов время. Покупали машины, брали кредиты. Потом грянул кризис, и все вроде начали считать деньги. Решили перетерпеть — пару лет, до очередного подъема. К 2011-му вроде этот подъем начался, все опять оживились, кто-то поменял машину, кто-то взял кредит. И тут бац! — 2012, 2013-й — и никакой тебе «вертикали». Предприятия, где они работают, еще со времен кризиса закредитованы и перекредитованы. Они как рыбы об лед бьются, а такого экономического роста, который позволил бы им «задышать» и начать подниматься, нет.

И люди сидят в собственных квартирах, с новыми холодильниками, телевизорами и машинами — но чувствуют себя нищими. И это на самом деле так, потому что за вычетом платежей банкам они могут потратить на себя, на «качество жизни», лишь малую толику. Жить так несколько лет подряд психологически очень тяжело. Несмотря на цифры, которые объективно неплохи.