«Товарищ совершил пакостное деяние»

Банкротство «КИТ-Кэпитал», на обломках которого Тимур Горяев построил империю Mallino Development Group, обрастает новыми подробностями. Крупнейшие кредиторы компании — МДМ-банк и ИФНС по Ленинскому району Екатеринбурга — требуют возмещения ущерба, нанесенного им деятельностью арбитражного управляющего Владимира Новака, с государственной компании «Югория». Новака бывшие партнеры найти не могут, страховщик отбивается в суде, а руководство СРО задает вопросы налоговикам и правоохранителям. Подробнее о ситуации — на «URA.Ru».

Краткая предыстория конфликта такова. Бывший член Уральской саморегулируемой организации арбитражных управляющих (УРСО АУ) осенью 2011 года неправомерно удовлетворил требования кредиторов третьей очереди — кипрских Ommo Trading Limited и Tarlot Holdings Limited — на сумму более 901 млн рублей. Тем самым другим кредиторам был причинен многомиллионный ущерб. Эти факты подтверждены судебными решениями. Между тем расследование возбужденного в отношении Новака уголовного дела, по некоторым данным, приостановлено, по другим — вообще прекращено. Получить комментарий в ГСУ ГУ МВД по Свердловской области на момент публикации не удалось. Расплачиваться по обязательствам — а это почти 400 млн рублей налоговикам и более 50 млн рублей банкирам — придется страховщику, и без того испытывающему большие сложности (чтобы удержать «дочку» югорского правительства на плаву, руководство ХМАО дважды вкладывало в нее крупные суммы).

Конфликт уже привел к отказу «Югории» от данного вида страхования (ответственности арбитражных управляющих). В компании не скрывают, что причиной стал, в том числе высокий уровень мошенничества в этом сегменте страхового рынка. С «югорцами» Новаком было заключено два договора: обязательный — на три млн рублей, и дополнительного страхования — на 48 млн. Страховщик не исключает, что свои требования могут предъявить и другие кредиторы «КИТ-Кэпитала», которых насчитывается несколько десятков. Сумма выплат будет распределена между ними пропорционально.

Руководство УРСО АУ, из которого Новак был исключен через пару месяцев после обогащения киприотов, до сих пор не выяснило, где может скрываться один из их членов.

— Для нас это тайна, покрытая мраком. — рассказывает президент УРСО АУ Владимир Черных. — По некоторым данным, не берусь судить об их достоверности, он находится в Испании. На известные нам телефоны и сообщения в почту не отвечает уже больше года. На наш взгляд, товарищ совершил пакостное деяние, подставил не столько себя, сколько нашу организацию, имидж профессии. Я называю то, что произошло, синдромом Новака. Формула отбора добросовестных управляющих и отсеивания недобросовестных рухнула в один день. До прихода к нам Владимир Новак был участником Свердловского союза промышленников и предпринимателей, за шесть лет в УРСО АУ наработал приличную практику. Претензий никогда никаких не возникало. Но видимо, что не делают обычные деньги, делают большие деньги. Цифры, которыми он распорядился росчерком пера на двух платежках, заставляют думать, что он это сделал не бесплатно.

— Ошибки быть не могло?

— Умысел налицо. Постфактум он объяснял нам, что считал этих двух кредиторов залоговыми, поэтому исчислял их очередность приоритетной. Но на тот момент, когда он это делал, уже был судебный акт, который квалифицировал этих кредиторов не как залоговых. Здесь присутствует и умысел, и особо крупный размер, и причинение существенного ущерба кредиторам, и, очевидно, сговор с третьими лицами. Однако правоохранители почему-то отнеслись к делу спустя рукава. Во-первых, квалификация какая-то несерьезная. Во-вторых, в качестве меры пресечения была избрана даже не подписка о невыезде, а лишь обязательство явки. А сейчас, говорят, дело вообще прекращено.

— УРСО АУ могла как-то повлиять на ситуацию, принять превентивные меры?

— Нам стало известно о случившемся постфактум, мы же не стоим за спиной у каждого. У нас есть функция контроля, но она заключается в отборе управляющих и их обучении, контроле отчетов, ими предоставляемых. Когда он сидит у себя на рабочем месте в кабинете, мы же не смотрим, какую платежку он подписывает.

Между тем за относительно небольшие деньги господин Новак умудрился распаковать большую сумму. Чего это ему стоило на самом деле? Тысяч 50 личных денег, чтобы оплатить полисы страховки. Соответственно, возмещение будет происходить из средств страховой компании. А увел он фактически миллиард. И сейчас, вероятно, прекрасно проводит время. Это как раз тот случай, который порождает россказни о том, как хорошо быть управляющим, как они безбедно живут. На самом деле это труд не только тяжелый и ответственный, но и опасный. Господин Новак поставил на нашей общей репутации большую кляксу.

В чем глобальная причина? За деяния сейчас не следует неотвратимого наказания. Юристы в руководстве нашей страны отменили конфискацию имущества, отменили санкции, связанные с арестом до суда. Смягчили меры пресечения, породили, по сути, волну экономического хаоса, позволив многим тырить по карманам. Это плохой тренд.

— Чем, кроме репутационных проблем, грозит вашей организации эта ситуация?

— Взыскатели вправе предъявить свои требования о погашении ущерба к любой из четырех сторон: страховой организации, самому виновному, выгодоприобретателям и компенсационному фонду СРО. Компенсационный фонд формировался нами в течение 11 лет, что СРО существует, и сейчас составляет порядка 9,5 млн рублей. К выплате, в том порядке, что мы предполагаем, будет подлежать четверть компенсационного фонда. Для нас это существенная сумма, а для кредиторов — ни о чем.

— Почему налоговая инспекция, как крупнейший кредитор, до сих пор не обратилась в правоохранительные органы или для содействия расследованию к кипрской стороне?

— Это самый главный вопрос. Только эти офшоры могут погасить объем требований, на который претендуют взыскатели. 50 млн рублей погасит страховая, мы погасим 2,6 млн рублей. Это же копейки. В данной ситуации поражает спокойная позиция налоговой. Они безучастны к ситуации с офшорами.

Есть обратные примеры. Когда я сам занимался практикой, очень похожую ситуацию через свои руки пропустил в леспромхозе Ивделя. Ликвидатором было продано имущество нерезиденту РФ, гражданину Лихтенштейна, если мне не изменяет память. Таким образом, у меня из конкурсной массы выбыло 90% имущества. А основным кредитором была межрайонная инспекция Североуральска и Ивделя. И когда я продал все, что было, мы разговорились с начальником инспекции, он был заинтересован в возврате имущества. Я его свел с руководителем отделения ЦБ Интерпола. Тот помог составить запрос в Лихтенштейн о лице, которое якобы приобрело имущество. Выяснилось, что такой господин существует, но знать не знает, что что-то приобретал. Эти данные были легализованы, налоговая получила их в качестве доказательств, подала иск, и сделку признали недействительной. Правда, из конкурсной массы возмещения кредиторам не последовало, но в муниципалитете появился имущественный комплекс, который представляет из себя налогооблагаемую базу.

Я удивлен, почему сейчас никто этим не занимается. Если посмотреть практику аналогичных дел, суд не прекращает дела без привлечения к субсидиарной ответственности лиц, имеющих отношение к управлению: руководители, акционеры. У «КИТ-Кэпитал» есть акционеры, одного мы часто видим на страницах глянцевых журналов.

— А как Новаку досталось это дело?

— Его назначили персонально. Хотим мы или не хотим, если формально он соответствует требованиям, мы с этим соглашаемся. Хотя, конечно есть процедуры, когда людей мы подбираем. Стараемся учитывать специализацию по территориальному, отраслевому принципу. А вот если человек заходит по чьему-то ходатайству, много всяких сюрпризов всплывает.

— А разве нельзя проверить, связаны ли эти офшорные организации с Горяевым?

— Можно и нужно. Но делать это должны государственные органы.

— Ситуация не подтолкнула вас к ощущению необходимости что-то менять, ужесточать контроль за арбитражными управляющими?

— Мы инициировали принятие решения об увеличении суммы страхования обязательной ответственности с трех до семи млн рублей. Это небольшой шаг, но и он вызвал достаточно много дискуссий.

Что касается контроля, кто такой управляющий? Это человек достаточно самостоятельный и состоявшийся. Мы можем его лишь доучивать. Все, что федеральный Союз СРО арбитражных управляющих пытается сделать сверх этого, парализуется аморфной позицией Миэкономразвития. В течение года ведомство согласовало лишь один федеральный стандарт из десятка разработанных. Между тем там лежит пакет законопроектов по внесению изменений в уголовное, административное законодательство, закон о несостоятельности, о саморегулировании. Нормальные СРО заинтересованы в том, чтобы с рынка убирать таких, как Новак.

Одно из предложений — если управляющего исключили из одного СРО по отрицательным мотивам, нужно ввести норму, в соответствии с которой он не может тут же вступить в другое СРО. Это же очевидно. Все эти простые вещи изложены в предложениях нашего профессионального сообщества. Но почему-то ни Минэкономразвития, ни профильный комитет Госдумы не спешат с этими новациями.

Закон о банкротстве, как лоскутное одеяло. В 2002 году написали и уже больше 40 поправок имплантировано. Эти мазки в концепцию не сведены. Гармония нарушилась. Спрашиваем у федералов, почему же все-таки не происходит то, чего ждем. Ответ: «Чтобы написать этот закон заново, нужно быть выше этого закона на три уровня». У меня не укладывается в голове, что такого человека нет. Институт несостоятельности нуждается в совершенствовании с учетом мнений широкого круга специалистов. А пока живем по одному закону: «Интересы кредитора превыше всего, кредитор должен получить все деньги, которые у него остались в процедуре, если не получил — мы раскатаем любого».

Помимо прочих изменений надо дать дополнительные полномочия СРО. А то мы недавно с областным арбитражным судом совещались, они говорят, что не будут предоставлять нам необходимое количество заверенных определений судов. О каком контроле может идти речь?

— «Симптомом Новака» много арбитражных управляющих переболело? Насколько это распространенная история?

— Количество таких людей с каждым годом только растет. Процент удовлетворения заявлений о привлечении их судом к субсидиарной ответственности тоже увеличивается.

Параллельно вносятся изменения в Кодекс об административных правонарушениях. Сейчас штраф для них составляет от 50 до 100 тыс. рублей.

— Может быть, дело в вознаграждениях управляющих? Насколько я понимаю, обычная официальная месячная зарплата арбитражного — 30 тыс. рублей. Еще бы они не участвовали в сомнительных схемах...

— Лет десять назад, когда вводили норму, это было хорошее вознаграждение. Но с тех пор планка поменялась. Один олигарх мне сказал, что мы зарабатываем на смерти. Но похороны же с честью и достоинством должны пройти.

Да, существует норма дополнительного вознаграждения, за нее управляющие борются. Но коррупциогенный фактор здесь все равно налицо — заниженное вознаграждение порождает потребность покрыть свои риски иным способом. К тому же есть проблема нестыковки не очень высокой оплаты с нужной и не очень почетной деятельностью арбитражного управляющего. Миф о том, что арбитражный управляющий — главный враг предпринимателей, живет в головах у многих.

Я как-то разговаривал с одним свердловским министром, он сказал: «Мне губернатор запретил это предприятие банкротить». А они не читали федеральный закон? В нем сказано: в течение 30 дней с момента обнаружения признаков несостоятельности руководитель или собственник обязан подать заявление о банкротстве. Если он этого не сделает, будет привлечен к субсидиарной ответственности.

— Вы о каком губернаторе говорите?

— Об одном из наших, свердловских, но все они в этой части похожи.

Большая проблема — несвоевременность подачи заявления о банкротстве. В 70% случаев фактические признаки банкротства возникают за пределами двухгодовалого срока. То есть фактически я стал банкротом, а юридически меня признали им через 2-3 года. А арбитражные потом героически сражаются, чтобы подводная лодка, пробитая в 150 местах, не затонула. За это время активы ушли, кадры ушли, доля на рынке сузилась, кто-то ее уже занял. Поэтому задача управляющего сводится только к тому, чтобы похоронить. Восстанавливать уже нечего.

Случаи восстановления платежеспособности компании в ходе внешнего управления — десятая или сотая доля процентов от общего количества процедур банкротства. Это отчасти и результат лоббизма. У нас прав не тот, кто прав, а у кого больше прав. Коренные сдвиги в распределении денег кто осуществил? Во-первых, налоговики, которые приняли поправку, обязывающую банкрота платить текущие налоги. Это обрушило всю основу банкротства как восстановления. К концу процедуры там ничего не остается, все уходит в бюджет. Второй момент пролоббировали банки, защитив свои права залоговых кредиторов. По действующей редакции им с продажи их залогов уходит до 80%, всем остальным кредиторам — 10-20%.

— В 2012 году вашей организацией было зафиксировано около тысячи случаев банкротств, а по 2013 году каковы данные?

— Объемы серьезно сократились, по нашей организации до 650 процедур. По ряду причин. Во-первых, налоговая затягивает. Пока они передают дела из одного управления в другое, сроки ведения дел увеличиваются в разы. Кроме того, стало больше арбитражных управляющих, в том числе и в других СРО, этот рынок разбивается между нами. Другая причина — очистка поля субъектов. Бизнес укрупняется, МСБ практически отсутствует, а крупняк пытается применять свои стратегии выживания, до банкротства ситуацию пытаются не доводить. Значительно лучше не стало, но бизнес как-то с этим пытается справляться. На тех же курсах, на которых готовят арбитражных управляющих, мы все чаще видим менеджеров крупных холдингов и банкиров. Учатся.