«Нефтяники заставляют хантов совершать самоубийство»

Активисты «Гринпис» нагрянули в ХМАО. Экологи нечасто посещают Югру, и в этот раз они вернутся из округа в головной офис с арсеналом новых аргументов для борьбы с нефтяными магнатами. Может ли Россия отказаться от нефти и газа, когда вымрут югорские аборигены и кто на самом деле финансирует радикальных экологов— в интервью координатора арктических проектов общественной организации Евгении Беляковой.

ХМАО поможет «зеленым» отстоять арктический шельф — с такой надеждой в Югру прибыли активисты. «Гринпис» намерен максимально широко освещать нефтеразливы в Югре, чтобы на примере нефтяной столицы России показать: вот что станет с полярными льдами. По данным «Гринпис», ежедневно в России происходит порядка 30 нефтеразливов — половина из них в Югре. Масштабы неизвестны — по оценке экспертов общественной организации, теряется до 5 млн тонн нефти. Сейчас представители «Гринпис» пытаются инициировать поправки в законодательство, которые должны серьезно повысить экологические стандарты для нефтяных компаний.

— Повысить экологические стандарты нефтяных компаний — мне кажется, эта задача практически нереализуемая с учетом того нефтяного лобби, которое существует и в Госдуме, и в правительстве.

-Нефтяная отрасль началась с фонтанов нефти, с жутких разливов, с черных рек, которые были покрыты нефтью. И людям казалось, что это нормально, что это технологические моменты. Для них нормально разливать тысячи тонн нефти и не сообщать об объемах этого, потому что законодательно это не требуется. Мир меняют идеалисты, которые начинают делать то, во что все остальные не верят. Какая Америка, господин Колумб? Нет там ничего. Земля плоская, и дальше — бесконечный океан. Но господин Колумб «забил» и пошел все-таки открывать Америку.

Нефтяное лобби, конечно, сильное, но надо понимать, что нефть заканчивается. Пик добычи уже пройден во всем мире и в России в том числе.

— Вот как раз по этой причине правительство и не хочет вставлять палки в колеса нефтяным компаниям и дает различные льготы, чтобы повысить добычу углеводородов. А вы предлагаете усложнить нефтяникам жизнь.

-В условиях меняющегося мира надо понимать, как перераспределять средства, чтобы не оказаться у разбитого корыта. Страна сейчас деньги зарабатывает фактически исключительно на продаже нефти и газа. И вопрос — куда эти деньги тратятся. Предоставляя налоговые льготы нефтяникам, мы не используем деньги, заработанные нефтегазом на развитие тех отраслей, которые будут приносить нам прибыль, когда закончатся нефть и газ. Мы продолжаем кормить нефтегаз как коммерческие структуры. А Российская Федерация в виде граждан, живущих здесь, в виде земли, которая загрязняется, терпит убытки. Поэтому мы считаем необходимым предъявлять нефтяникам другие требования. И мотивировать их на заработанные деньги все-таки ремонтировать свои трубопроводы, приводить в порядок эту землю. Чтобы, когда они уйдут, вернуть ее стране в качественном виде. И чтобы эти компании были заинтересованы вкладываться в другие отрасли.

Например, если мы говорим о взаимодействии с зарубежными компаниями, каком-то технологическом обновлении, то Shell с «Газпромом» могла бы здесь не осваивать новые месторождения, а строить перерабатывающие заводы близко к месту добычи. Или внедрять какие-то более эффективные технологии переработки. Внедрять газовое оборудование на предприятиях, увеличивать эффективность использования углеводородов. Новые технологии и инвестиции пришли бы в страну. И они пришли бы в ту отрасль, которая работала бы на будущее. А не на сегодняшний день, не на сегодняшнее набивание карманов топ-менеджеров нефтяных компаний. Страна на новых месторождениях практически ничего не зарабатывает. Страна ничего не зарабатывает и на загрязненных землях. Россия должна будет находить деньги, чтобы ликвидировать и рекультивировать загрязненные территории. Это неразумно.

И если говорить о прибылях, министр природных ресурсов Донской заявил недавно, что на данный момент рентабельность предприятий нефтяной отрасли составляет около 15 процентов. 15 — это очень хороший показатель для бизнеса. Даже 5 — уже хороший. И по подсчетам министра на замену устаревших нефтепроводов нужны огромные деньги. Так вот, при сокращении прибыльности с 15 до 10 процентов и перенаправлении этих денег на замену трубопроводов в течение 5 лет они могут поменять все старые трубы.

Чтобы вы понимали, на данный момент средний возраст промысловых трубопроводов составляет 30 лет. А течь они начинают уже на седьмой-десятый год. Проблема в том, что менять их очень дорого. Но нефть, на которой зарабатывают миллиарды, оставляет огромные убытки, так как потом надо восстанавливать землю.

— Что касается арктического шельфа, там ситуация сложнее?

-Мы принимали активное участие в разработке закона о защите морей. В итоге нам удалось добиться ужесточения некоторых статей. В том числе обязательного обеспечения финансового резерва на покрытие возможных трат по уборке в случае аварии. А также запрета сбросов любых загрязняющих веществ. Это, конечно, хорошо, но этого недостаточно. На данный момент в мире не существует эффективных технологий ликвидации нефтяных разливов. Даже у лидеров, тем более в условиях арктического моря. При таких условиях, независимо от того, сколько будет денег в резерве, если у тебя нет швабры, ты не сможешь прибраться.

И, с нашей точки зрения, по крайней мере что касается российского арктического шельфа, в существующей экономической ситуации необходимо перейти с энергоресурсной экономики на другие рельсы. И, конечно, нужно отказываться от приоритета зарабатывания страной на продаже нефти и газа и искать альтернативу. Потенциал альтернативной энергетики в России огромный.

Потенциал сберегающих технологий тоже гигантский, как в ЖКХ, так и в промышленности. И нам кажется, что необходимо те налоговые льготы и госпрограммы направлять не на освоение шельфа и дотации нефтяникам, а на развитие вот этих высоких технологий и альтернативной энергетики.

— В ХМАО вы также встречались с представителями коренных малочисленных народов Севера…

-Мы ездили к нескольким семьям хантов, которые готовы говорить о своих проблемах с нефтяниками. Проблемы с кампаниями есть, видимо, у всех хантов, но решать и рассказывать готовы не все — в силу специфики отношения к жизни, взаимоотношений с властью и промышленностью. Люди живут в тайге, тундре — ожидать, что будет всплеск правовой грамотности, по меньшей мере странно. Ну, и денег на хороших адвокатов у них, к сожалению, нет.

— Большой резонанс в Югре вызвала история с уголовным преследованием шамана Сергея Кечимова — вы с ним встречались?

-Мы ездили к нему в гости. Он показал нам, как ведет себя «Сургутнефтегаз», который построил там часть инфраструктуры на его территории. Показал нам нефтяные разливы, передавленные дорогами ручьи. Рассказал, как собаки нефтяников дерут его оленей и что нефтяники ведут себя как хозяева у него в доме.

 — Вы в силах оказать ему какую-то помощь?

-Мы не занимаемся правозащитой. Все, что в наших силах, это информационная поддержка. Мы можем рассказать правозащитным организациям, то есть попробовать организовать какое-то посредничество. У него есть адвокат, который защищает его. Если потребуется помощь дополнительная, то постараемся оказать.

— О каких проблемах рассказывают другие ханты?

-Проблема генерируется на уровне законодательства, потому что на территориях традиционного природопользования разрешено выдавать лицензии по недропользованию, лесопользованию и так далее. И процесс согласования организации ведения этой деятельности начинается уже после того, как получена лицензия и разработан проект.

По сути, нефтяникам говорят: идите и договоритесь с хантами. Они приходят с готовым проектом. Пока у хантов были огромные территории, они могли отдавать куски своей земли и эти соглашения о компенсации, которые с ними заключают нефтяники, их устраивали. Они могли согласиться. Но когда у них осталось уже по минимуму земли, на которой они могут держать только несколько десятков оленей (лишь на прокорм собственной семье) и едва-едва кормиться с этой территории, они уже не могут соглашаться, потому что та местность, где велась нефтеразработка, уже непригодна для традиционного природопользования. И ханты, ненцы, другие народности вынуждены соглашаться, но они не могут позволить себе этого. Фактически — это самоубийство, которое их вынуждают совершить. Конечно, это фигурально, но отчасти это правда, потому их существование и культура полностью зависят от того, ведут ли они традиционный образ жизни или нет.

 — Получается, здесь тоже пробел законодательный?

-Сейчас обсуждается редакция федерального закона о ТТП (территории традиционного природопользования). И мы активно участвуем и будем участвовать в обсуждении документа. Если в этом законе заложить возможность вето со стороны коренных жителей и необходимость начать согласование еще на стадии разработки проекта, вот тогда можно будет решить много спорных вопросов. Те ханты, кому еще есть чем делиться, могли бы высказать свои предпочтения по поводу того, где проложить дорогу.

Тут еще вот какой момент: на самом деле нефтяникам удобно строить дорогу и кустовые площадки на сухих высоких борах. А у коренных народов там же зимние пастбища, самые важные. Для нефтяников место влияет на цену вопроса. На бору не надо, а на болоте нужно будет отсыпать площадку. Но у нефтяника есть на это деньги. Да, это скажется на стоимости добычи нефти, но они же зарабатывают. А тут человек живет. Это просто несправедливое отношение, которое нужно пресечь на уровне законодательства.

— Что бы вы назвали бы основной проблемой — несерьезное отношение к экологии, может быть, реакцию властей?

-В принципе, когда война на границе, людей это беспокоит больше, чем экологические проблемы. Хотя в целом людей волнует качество воздуха, воды. Что касается властей, есть очень хорошие чиновники, которые делают все, что могут. Ответственные иногда встречаются. Наверное, тяжелее всего последствия лжи и пропаганды.

— Из разряда «Гринпис» — это Госдеп?

-Мы независимая некоммерческая общественная организация с более чем 40-летним стажем работы по всему миру и 20-летним стажем в России. У нас много успехов — например, Байкал и территории всемирного природного наследия, успешная работа по ликвидации пожаров. И все — исключительно в интересах этой страны, которую мы любим и в которой мы работаем. В интересах людей, природы. Но есть проблема: в некоторых СМИ, которые доступны большинству людей в этой стране, существует запрет произнесения даже названия нашей организации.

Не говоря уже о трансляции каких-то наших идей. Чаще всего о нас говорят только неправду. Мы стараемся пользоваться правовыми механизмами. Буквально недавно взялись специально, после истории с «Арктик-30» (задержание 30 активистов «Гринпис» на платформе Приразломной), когда лжи было столько, что просто невозможно.

Мы судимся, и успешно доказываем факты лжи, и вынуждаем через суд публиковать опровержения. Мы требуем не возмещения ущерба, но того, чтобы писали правду об организации. Все эти эпитеты, которыми нас награждают, и все эти домыслы, которые есть о наших финансовых потоках, не имеет ничего общего с действительностью. Все это легко выяснить, и нет никаких оправданий тому, что некоторые про нас пишут. Когда в результате вот этой деятельности псевдожурналистов люди, к которым приезжаешь, в лицо говорят, что нас Госдеп финансирует, понимаешь, что, прежде чем работать, заниматься какими-то экологическими вопросами, нужно доказывать, что ты не верблюд.