Почему российский премьер никогда не полетит в туалете самолета

2015 год в России был богат на события и их интерпретации. Сегодня мы предлагаем вам новую и оригинальную. В интервью «URA.Ru» художник-карикатурист, врач-психиатр и «мозговед» Андрей Бильжо рассказывает, какие болезни постигли российское общество в 2015 году. Как мы реагировали на события на Украине, чем гордились, о чем думали, и что это значит с профессиональной точки зрения.

— Андрей Георгиевич, хотелось бы, чтобы вы как врач-психиатр поставили свой диагноз российскому обществу за этот год, тому, как люди реагировали на политические решения руководства страны, на культурные и религиозные скандалы, на трагические события — теракты в Париже и в Египте.

— Если обращаться к психологии или психиатрии, то мы наблюдаем сейчас механизм вытеснения, то есть нежелание видеть какие-то реальные проблемы. Патологическая агрессия накопилась в российском обществе. Есть желание все время гордиться страной — это естественно, но проблема в том, что гордиться почему-то никак не получается. И если мы говорим о гордости, то всегда вспоминаем прошлое. То есть у нас все в прошлом, а страна между тем каждые пять лет бесконечно менялась. Невозможно сравнить Советский Союз 30-х и 40-х, 40-х и 60-х, 60-х и 80-х. Это были разные страны.

И сегодня в России живут совсем другие люди. Это все равно что сравнивать древний Рим с сегодняшней Италией. Можно, например, также гордиться итальянским Возрождением, но итальянцы ведь многое сделали и сейчас, несмотря на то, что у них кризис. А нам за последние 15-20 лет гордиться особенно нечем — ничего не произошло. Кроме присоединения Крыма. Некоторые гордятся этим очень сильно. Для них это является предметом гордости. И почему-то они не видят того, что происходит у них под носом — коррупции, воровства, бесконечных проблем, связанных с образованием, медициной.

— Вот это желание постоянно чем-то гордиться, оно, на ваш взгляд, навязано российскому обществу или вполне естественно? Может быть, это особенности русского менталитета?

— Нет, я думаю, что здесь огромную роль играют СМИ.

В 90-х меня часто спрашивали о том, может ли телевидение влиять на настроения в обществе. И мне казалось, что это невозможно. Я говорил, что никакие программы, фильмы и мультфильмы этого не могут. Но вот сейчас я отказываюсь от тех слов. Могут.

Замалчивание одних фактов и навязывание совершенно других — это то, что сейчас происходит в российских СМИ. При этом 70 %-80 % людей действительно поддаются гипнозу и внушению, они не могут самостоятельно мыслить и анализировать.

Как у Пелевина: «Мы думаем то, что нам говорят по телевизору».

— Но если общество так легко поддаётся манипулированию, не способно рефлексировать, анализировать и сопоставлять несколько источников информации, это ведь говорит и об уровне развития самого общества?

— Не знаю, это очень сложный вопрос. Потому что, если все-таки 80 % людей сидит около телевизора и им все время говорят одно и то же, есть ли у них выбор? Если бы телевизор хотя бы неделю говорил что-то другое или вообще бы не работал, то, наверное, что-то бы произошло. Но телевизор постоянно рассказывает какие-то страшные вещи, переключается с Украины на Сирию, с Сирии на Турцию и так далее.

Ведь даже если ты совсем немного думаешь, то должен понимать абсурдность истории с Турцией, когда во всех турецких продуктах внезапно находятся изъяны, которых раньше мы не замечали. Когда эта история повторяется в десятый раз, ты ведь должен задумываться о том, что это странно. Голландские тюльпаны были-были, а потом в них что-то нашли. И шпроты тоже были, а потом в них тоже что-то нашли. Это же абсурд, это уже смешно и становится анекдотом. Но общество не замечает этого абсурда.

— Может быть, люди как раз все понимают и просто считают такие меры абсолютно оправданными: по их мнению, Россия так мстит за сбитый самолет. Это ведь даже не скрывается.

— Могут понимать, да. Но мне кажется, что тут работает, кроме механизма пропаганды, еще и механизм вытеснения. Как у главной героини «Унесенных ветром» Скарлет О’хара: «Я не буду думать об этом сегодня. Я подумаю об этом завтра». Людям просто не хочется об этом думать.

Кроме того, такое ощущение, что в обществе закончился ресурс протеста. Многих посадили, многие лишились работы, бизнеса и прочего.

— Вы думаете, что ресурс протеста закончился? Но мы ведь наблюдали даже в этом году протесты медиков, дальнобойщиков, митинги против расширения зоны платной парковки?

— Это локальные протесты, которые не выльются в массовые выступления. А в Европе это все время происходит. В Румынии, например, после многочисленных протестов, правительство страны вынуждено было уйти в отставку. Я не вспоминаю 68-й год, когда протестное движение в принципе было мощным во всех странах Европы, но сейчас это тоже происходит. Итальянцы выходят на улицы, студенчество устраивает массовые протесты в Риме, защищая свои права. Это активная позиция общества. А в России в этом смысле все купировано.

— Но в России всегда было совершенно иное отношение к власти. Людям в нашей стране не нужны просто менеджеры в управлении, они хотят условных царей. Вы недавно на радио Дмитрия Медведева сравнивали с финским премьером, который просидел весь полет из Хельсинки до города Оулу в туалетной кабине из-за нехватки места в самолете. Но ведь, согласитесь, у нас российский премьер обвалил бы свой рейтинг, если бы полетел в самолетном туалете.

— Конечно, в России совершенно иные ценности. Люди могут жить в маленькой комнате вдесятером, но при этом хотеть видеть в стране сильную власть. Вот это желание власти, сильной руки, неистребимо в нашем обществе, по-моему, со сталинских времен. А может быть, даже раньше — с самодержавия. Поэтому у нас царь, король или премьер-министр не может лететь в комнате, которая называется туалетной, потому что ему не хватило места. У него должен быть собственный самолет.

— Что-то может изменить отношение и требования российского общества к власти?

— Не знаю. Мне кажется, что ничего ровным счетом не поменяется. Ведь на самом деле у социологов, если я не ошибаюсь, поколением считается люди 20 или 25 лет. Время правления Владимира Путина — это уже 15 лет, еще пять лет — и уже поколение. То есть те, кто уже родился при Путине, кто говорит этим языком, у кого эти ценности, им сейчас 15, а через 5 лет будет 20. А потом подойдут еще другие. Есть, конечно, какие-то продвинутые школы, но основная масса другая. Такие, как те студенты, которые в Челябинске выложили своими телами портрет Владимира Владимировича Путина.

— Но, с другой стороны, это молодое поколение свободно ориентируется в интернете, путешествует, смотрит западные фильмы и сериалы, читает книги на электронных носителях. У этих ребят есть все возможности быть лучше и образованнее.

— Это большое заблуждение в отношении путешествий. Потому что путешествуют всего 5-6 % жителей России. А большая часть не путешествует вовсе или только летает в каких-то конкретных направлениях. Я вот много ездил по стране, частности по Сибири, легче летать во Вьетнам, Таиланд, но не в Европу.

А что касается интернета — это ведь вопрос любознательности. Да, раньше нужно было поехать в библиотеку, если у тебя дома нет этой книги, или взять словарь и посмотреть нужное слово, как оно пишется и что означает. А сегодня, если перед тобой стоит ноутбук, то у тебя уже все есть: все словари, любые программы. Но этим же тоже пользуются далеко не все, большинство заходят в интернет для других целей.

Они подходят к книжной полке. Они набирают в «Гугле» или «Яндексе» нужное понятие, залезают в «Википедию», ищут что-то, пытаются сравнить. Но это тот же самый процент. Чтобы узнать что-то и в чем-то разобраться, все равно нужно напрячь мозги.

В этом году, в конце ноября, традиционно проходила книжная выставка «Нон-фикшн» в Москве: на ней было огромное количество людей. Но что это значит для Москвы или всей страны? Я был также в Красноярске на Книжной ярмарке, и там тоже было много народа. И полный зал на спектакле «Мертвые души» Кирилла Себеренникова, но это все… капля людей для Сибири, капля для Москвы.

— Я так понимаю, вопрос только в том, задает эта капля людей тон в обществе или, наоборот, эти люди находятся в аутсайдерах?

— Российская власть вытащила сегодня из нашего многослойного общества людей мало думающих, мало умеющих, тех, кто учился плохо и единственное, что умел, — это терроризировать свой класс или район. Они хитрые, они, как правило, психопаты, истерики, трусы и способны действовать только в стае. В подростковой психиатрии есть даже термин «волчата». Вот они как раз подросли, поднялись и составляют основную часть общества, которое говорит.

— И последний вопрос. Почему в этом году мы так часто обижались? То опера «Тангейзер» в Новосибирске задевала чувства верующих, то карикатуры «Шарли Эбдо» били по нашему гуманизму, то борьба аватарок развернулась в соцсетях после терактов на Синае и в Париже.

— Я думаю, что это в какой-то степени от комплекса неполноценности. Когда человек на уровне подсознания чувствует, что у него есть недостатки (низкий рост, полнота, косоглазие, застенчивость и т. д.), то он пытается каким-то образом с этим бороться. Со мной когда-то работал психотерапевт, он был низкого роста и ходил на высоких каблуках. Еще у него были такой зачес, сантиметров 5 на голове, и очень прямая спина. И он был смешон. Тем более что он работал с профессионалами и все понимали, что это такая гиперкомпенсация.

Жители России сейчас испытывают унижение: санкции какие-то постоянно валятся, дома плохо все, зарплата маленькая, лекарств не хватает, нефть падает, доллар растет. Эти эмоции необходимо компенсировать — например, обвиняя в осквернении религиозных символов режиссёров или обижаясь на карикатуры. Можно еще все сваливать на президента США Барака Обаму. Должен ведь хотя бы кто-то быть виноватым.