Центр экономических и политических реформ: дефолт в России неизбежен

Повторение финансового кризиса 1998 года сегодня невозможно, с тех пор российская экономика стала заметно устойчивее к внешним шокам. С таким заявлением сегодня, 16 августа, выступил Банк России. Однако столь оптимистичной оценки придерживаются далеко не все. Почему россияне продолжают беднеть и когда нам ждать дефолта — в интервью «URA.Ru» руководителя Центра экономических и политических реформ Николая Миронова

— Николай, Банк России сегодня, как мог, успокаивал россиян, но все сразу заговорили: «Раз успокаивают — значит, быть дефолту». Так ждать нам очередных финансовых потрясений или нет?

— Все угрозы, которые были, остаются. Пожалуй, они действительно другие, нежели были в 1998 году, экономика тогда была более уязвимой. Но простое сравнение отнюдь не говорит об отсутствии рисков. Это ведь не черно-белая картинка: дескать, там все черное, а сейчас — белое. Мы сейчас живем за счет резервов, но они истощены, их остается не так и много…

— То есть говорить о том, что острая фаза кризиса пройдена, что все стабилизировалось, не стоит?

— Проблемы с экономикой будут продолжаться. Нефтяная конъюнктура, на которую сейчас только и можно уповать, неблагоприятна. Прогнозов, что нефть вырастет до отметки 70-80 долларов за баррель, нет.

А для того, чтобы нашу экономику вытащить, рост цен на нефть должен быть значительным. Никаких политических решений, которые привели бы к появлению в экономике дополнительных ресурсов, принято не было. Таковым, например, могло быть импортозамещение. Мы продолжаем жить по старой модели, проедая ресурсы, видимо, надеясь, что в ближайшее время ситуация изменится в лучшую сторону, в нашу пользу. Но надежда отнюдь не лучший способ управления.

— То есть ничего не поменялось? А на чем построена старая модель?

— Абсолютно ничего не поменялось и не меняется. Модель построена на основе того, что мы продаем за рубеж природные ресурсы, за счет этих ресурсов финансируем государственные расходы и откладываем излишки. Те излишки, которые мы отложили, и являются сегодня нашим резервами.

— Никаких технологий у нас так и не появилось?

— Мало того что не появилось! У нас еще и разваливается инфраструктура для создания этих технологий. Научные учреждения распродаются как объекты недвижимости, а ученые получают мизерную зарплату. Россия создает что-то в оборонном комплексе. Но оборонка не даст экономике рывка. Да этого и мало!

— Вы сказали об импортозамещении. Николай, почему с ним у нас как-то не складывается?

— Потому что в правительстве и руководстве госкорпораций очень сильное сырьевое лобби. Оно просто не позволяет перераспределить ресурсы. Для того, чтобы профинансировать экономику, я имею в виду несырьевой сектор, надо взять откуда-то деньги. Откуда? Их можно перераспределить из сырьевого сектора. Иначе выстроить налоговую систему, больше брать у корпораций, меньше оставляя им, ввести прогрессивную шкалу налогообложения — она, кстати, работает во многих странах мира, особенно где есть сверхдоходы. Эту шкалу не коммунисты придумали. Потому что

когда руководитель госкорпорации получает несколько миллионов в день, а учитель — 14 тысяч рублей в месяц, это ненормально. Руководитель корпорации должен платить больше налогов, значительно больше!

На самом деле никто не планирует заниматься реально импортозамещеннем, разве что на словах.

— Неужели никаких результатов нет?

— Больше появилось сыра отечественного. Получили преференции некоторые предприятия. Но этого мало. Я не вижу отечественных автомобилей, например. Просто очень часто сейчас стали использоваться серые схемы — закупаем тот же самый западный продукт, только перепроданный. Соответственно, он становится для нас дороже. Многие задают вопрос сейчас: почему отечественное мясо и рыба сейчас подорожали чуть ли не в два раза? Такое вот импортозамещение.

— Кстати, а почему цены сегодня продолжают расти? Курс доллара вроде стабилизировался…

— Производители просто не сразу могли поднять цены. У нас практически во всех производствах присутствует импортная составляющая — например, в виде технологий, сырья, оборудования. Поэтому, когда доллар взлетел, у производителей прибыль стала сокращаться, им приходилось больше тратить. Плюс у нас очень высокие цены на топливо. В итоге рост цен шел постепенно. Такой отложенный механизм нужен для того, чтобы люди не впали в болезненный шок. Думаю, такие договоренности были на уровне правительства.

— На этом фоне наблюдается и очевидное снижение доходов населения. Что будет дальше?

— Обнищание людей будет продолжаться. Цены растут, а зарплаты — нет. Средняя зарплата по стране — 30 тысяч рублей. Эта цифра держится уже много лет.

В некоторых регионах еще меньше. Средняя пенсия по стране — 12 тысяч. А во многих регионах она еще меньше. Пенсия размером 6-8 тысяч рублей — это не миф, а реальность.

— И всех все устраивает?

— Привыкнуть к такому на самом деле нельзя. Да, революционных настроений пока нет, но недовольство в стране очень серьезное. Просто пока еще оно не приняло политического характера. Хотя это вопрос времени. Недовольство будет продолжать расти, это неизбежно.

Политика, как правило, всегда идет в связке с социально-экономическими вопросами. Если брать иерархию проблем, которые волнуют граждан, то, согласно всем соцопросам, на первом месте идет рост цен, качество и доступность медицины, услуги ЖКХ. Это основные болевые точки.

— Но дефолта завтра не будет?

— То, что дефолт случится, скажем, 17 августа 2016 года, маловероятно. Может быть, мы даже дотянем до 17 августа 2017 года. У нас еще есть некоторые возможности для существования. Но дефолт вполне реален. Он случится, но позже. Риски сохраняются, дефолт ведь нельзя отменить. Если страна не может выполнять социальные обязательства, то что тут можно сделать? У нас уже произошла девальвация, которая привела к определенным социальным последствиям, в крупных городах эти последствия менее выражены, в регионах более ощутимы. Еще одна девальвация — и дефолт готов. В чем разница?