Главный экономист Югры Сидоров: «Наностельки и наноморс — это только игрушки!»

Скандал из-за грандиозных трат на проекты-пустышки в технопарке ХМАО, многомиллиардные вливания в убыточную страховую компанию «Югория» — среди главных экономических тем в повестке ХМАО. Вице-губернатор округа Павел Сидоров с помощью «URA.Ru» объяснил югорчанам, почему регион даже во время кризиса готов тратиться на сомнительные проекты, как главы «тюменской матрешки» делят деньги и кому из бизнесменов надо ставить памятник. Все подробности — в нашем материале.

— Павел Петрович, что все-таки происходит в «Технопарке высоких технологий»? Почему огромные деньги тратят на наностельки и наноморс?

— Сразу хочу сказать, что произошедшее с руководителем (директор Юрий Реутов был уволен, — ред.) не следует воспринимать как показатель деятельности самой структуры. Нужно разделить эти вещи. Это личный фактор. Есть конкретный человек, физическое лицо и его отношение к своим обязанностям. А есть институт развития, который решает определенные задачи в сфере инновационной деятельности. И этот институт согласно внешней оценке является эффективным.

Наностельки и наноморс — это только игрушки!

Это — лирическое отступление. Чье-то хобби. Интересные «фишечки», если хотите. На самом деле наноморс производится с помощью очень интересного аппарата. Из него выходит напиток, который не дает осадка. Спецтехнология. На самом деле она не самая инновационная, но ее мы тоже показываем. Это интересно. А если реально, институт работает.

«Наноморс» — это же не единственный проект технопарка. Государство оказывает поддержку не конкретному проекту, а инноватору в целом. Есть и другие серьезные, впечатляющие работы. Благодаря им наш технопарк входит в пятерку лучших в России.

Дело в том, что эффект от таких структур долгосрочный. Технопарк начал свою серьезную деятельность с 2010 года. Ну что такое пять лет на горизонте инновационных технологий? Это ничто, когда мы говорим о научных разработках. Мы сегодня вкладываем, а эффект получаем завтра. Сегодня мы уже ощущаем этот эффект. Например, у нас уже 150 инноваторов, более 70 запатентованных разработок, 1,5 млрд рублей — объем ежегодной выпущенной продукции, около 200 млн рублей налоговых платежей. Конечно, что такое 200 млн, когда у нас бюджет — 200 млрд? Но все же — по зернышку. При этом у нас созданы все необходимые условия, чтобы помочь любому инноватору. Такое в стране — большая редкость.

Конечно, стоит добавить, что инновации — это недостаточно исследованная сфера. Очень сложная в реализации.

Даже в законе о научно-технической политике сказано: в результате инновационной деятельности может быть получен отрицательный эффект.

Это как венчурные инвестиции. Они тоже нужны. Ими занимаются люди, которые вкладывают деньги в «космические» идеи. Многие современные разработки, которыми мы повседневно пользуемся, для своего времени были сумасшедшими идеями. Задача технопарка — сформировать мышление у наших предпринимателей, направленное на занятие инновационным бизнесом. А наши оппоненты скатываются к вопросу: что дает нам наноморс?

— За что был уволен директор технопарка Юрий Реутов? Согласно официальной версии, он был снят с должности с формулировкой «за утрату доверия».

— Это так. Проверка показала, что руководитель технопарка, представляя сведения о доходах, указал неполные и недостоверные данные. Причем, хочу подчеркнуть, не только за 2015 год.

— Это происходило систематически?

— Да. Когда мы начали проверку, стали смотреть и на предыдущие годы. Раньше мы этого не делали, потому что у нас не было оснований.

Публикация «URA.Ru» стала основанием для проверки.

Это первое. Также дополнительным основанием явилась наша плановая проверка, которую провел департамент в апреле текущего года. Каждые три года мы проверяем свои институты. У нас есть специальный отдел, который этим занимается. Мы это делаем, чтобы подсказать нашим подопечным, как надо работать. Проведя эту проверку, мы получили первый звоночек, стали разбираться.

Недостоверность и неполнота сведений по закону являются основанием для увольнения работника с формулировкой: «За утрату доверия».

Государство сегодня очень жестко подходит к вопросам антикоррупционной деятельности.

— Я заметил, что после увольнения руководителя с сайта технопарка также исчезла информация о сотрудниках, которые одновременно являлись резидентами этого учреждения.

— Был еще ряд сотрудников, в отношении которых были выявлены аналогичные факты. Со всеми проведена работа. Приняты меры. Они формально имеют право принимать участие в бизнесе и не обязаны отчитываться, так как они не являются госслужащими. Но, тем не менее, соответствующие проверки были проведены во всех подчиненных нам структурах.

— Сформировалось устойчивое мнение, что созданные в регионе многочисленные институты развития (фонд поколений, Фонд развития ХМАО, фонд инвестиций, технопарк) — фактически бессмысленные в таком количестве структуры, которые при этом пропускают через себя огромные денежные потоки. Что вы об этом думаете?

— Задача государства — создать условия для развития инвестиционной деятельности. Мы ее решаем посредством создания институтов развития. Много их или мало — вопрос риторический. Оппоненты считают, что много, мы считаем, что мало. Но практика показывает: создание конкретных институтов для решения конкретных задач ведет к наилучшему эффекту.

Примеров этому масса. Допустим, если говорить о развитии бизнеса, то это не только фонд поддержки предпринимательства, как базовая структура, но и фонд развития экспорта. Это государственная задача, поставленная президентом. Создание этих институтов стимулируется министерством экономического развития. Мы понимаем, что есть существенная разница между социальными предпринимателями и предпринимателями, ориентированными на экспорт. Если их собрать вместе, мы снизим внимание к отдельным вопросам.

Фонд развития Югры — это базовый институт развития инвестиционной деятельности. Как орган исполнительной власти, мы не должны заниматься продвижением конкретных инвестиционных проектов. Мы создали специальную структуру и финансируем через имущественные взносы. Этим институтом была проведена огромная работа по формированию проекта по созданию центра охраны материнства и детства в Сургуте.

— Строительство перинатального центра в Сургуте — это результат работы Фонда развития ХМАО?

— Да. Это масштабная работа. Беспрецедентный проект. Я больше не знаю таких мощных проектов в сфере российского здравоохранения. Была проведена огромная аналитическая, юридическая и экономическая работа по формированию модели реализации этого проекта.

Представьте фонд развития с проектами за 100 млрд рублей и фонд развития экспорта, который выдает предпринимателям компенсации до 100 тыс. рублей. Как можно это все собрать в одно? Это нонсенс!

Все институты развития «заточены» под конкретные направления. Но важно отметить, что они работают в режиме «одного окна».

Подытожу: начиная с 2010 года мы полностью переформатировали систему инвестиционного законодательства и законодательства о малом и среднем предпринимательстве в округе. Полностью обновили, сделали апгрейд этой системы. Уже сегодня мы получаем результат. По всей стране в 2015 году был спад инвестиций, а у нас был рост в 10%.

— Но в основном же речь идет о нефтяниках?

— Подождите, другие инвестиции растут точно такими же темпами. Мы по внешним оценкам входим в десятку регионов — лидеров РФ по инвестиционной привлекательности. При том, что у нас северный регион и мононаправленная экономика.

Доля малого и среднего предпринимательства в ВРП ХМАО составляет 15%.

В России в целом — 20%. С учётом того, что доля добычи полезных ископаемых в ВРП у нас 64%, в России — 7-8%, эти наши 15% в сопоставимых условиях будут примерно как 30%. У нас есть определенные ограничения и предпосылки к развитию малого и среднего предпринимательства. Высокий уровень жизни населения я считаю предпосылкой. У нас есть запрос на социальные проекты. У нас сейчас вообще бум социального предпринимательства. Мы предвидели это еще два года назад и создали центр инноваций социальной сферы.

— Какие социальные проекты вы можете привести в пример?

— Хоспис. Тяжелая тема. Очень нужная, но очень тяжелая. Тем, кто занимается подобными проектами, нужно ставить памятники.

Без институтов развития не обойтись. Эти 15% дорогого стоят. У нас сегодня каждый седьмой работающий занят в малом и среднем бизнесе. А если взять коэффициент семейственности? Мы создавали все это с нуля. Доля бизнеса в ВРП в 2005 году у нас была 3-4%. Сейчас — 15%.

— Для меня непонятна дальнейшая судьба страховой компании «Югория». Глава компании Алексей Охлопков говорит, что продать ее можно максимум за 1 млрд рублей, при этом из бюджета в нее вложено уже больше 5 млрд рублей. Что будете делать?

— Стоит задача максимум — приватизировать весь бизнес, которым на сегодняшний день занимается государство. Выбор у нас был небольшой: либо мы замещаем неденежные активы (акции Ипотечного агентства Югры, — ред.) денежными, приводя структуру активов в соответствие с требованиями ЦБ РФ, либо уходим с рынка. Тогда — все.

Уход «Югории» с рынка стоил бы нашему бюджету 7 млрд рублей.

Это те обязательства, которые уже приняты по выплатам. Поэтому решили заместить денежными средствами нефинансовые активы. При этом мы сохраняем еще и Ипотечное агентство Югры. Уйдя с рынка, мы бы попрощались и с ним. Остаемся — оптимизируем деятельность компании, избавимся от неэффективных бизнесов. Замах был космический…

— Чего стоит история московских филиалов…

— Заход в Московскую область и другие регионы с ОСАГО и демпингом — это была стратегическая ошибка. Это на мой взгляд. Теперь мы пожинаем плоды этих ошибок. Идет процесс закрытия филиалов. Таким образом, мы приводим деятельность компании в безубыточное состояние. По итогам 2015 году у нас уже не было убытков. Хотя оппоненты нас критиковали.

— Говорили, что убытков удалось избежать только за счет того, что продали «Югорию-Мед».

— Да. И якобы, если бы не продали, то был бы убыток. Я так не считаю. Это тоже бизнес, и можете назвать это первым этапом приватизации. Мы ее продолжим. Сейчас идут поиски инвестора. Многое зависит от состояния рынка. Важно еще уметь своевременно продать актив. С другой стороны, бесконечно мы ждать не будем, и бесконечной докапитализации тоже не будет. Я думаю, та операция, которая проведена сегодня, достаточна, чтобы сделать компанию привлекательной для инвестора.

— Почему акции Ипотечного агенства Югры было решено выводить таким сложным способом, подключая власти Тюменской области, средства программы «Сотрудничество»? Не смогли взять деньги из югорского бюджета?

— Это не сложный способ. Здесь необходимо подчеркнуть, что программа «Сотрудничество» является дополнительным источником финансирования обязательств нашего бюджета. Рассматривать нужно именно так. Так распорядилась жизнь, что у нас такие отношения с Тюменской областью. У нас есть договор, подписанный органами власти трех регионов. Мы четко в соответствии с ним действуем. Есть налоговое законодательство, которое определяет наши налоговые отношения. Мы имеем определенную долю расходов по программе «Сотрудничество», которые мы можем использовать на финансирование наших обязательств, и мы это делаем.

На момент выпуска эмиссии акций «Югории» у нас не было возможности оплатить ее из бюджета ХМАО.

4,2 млрд рублей — это серьезная сумма. Источник не так важен. Важно, что мы сохранили компанию.

Отношения с Тюменской областью по «Сотрудничеству» не такие сложные, как кажется. Есть определенный процент доходов от налога на прибыль, который поступает в казну Тюменской области. Это доход, который формируется в областном бюджете по соответствующей формуле на три субъекта. И мы в рамках той доли, которая отведена нам, принимаем решения, куда потратить средства.

— То есть, утверждение о том, что три губернатора собираются и делят программные деньги «по понятиям» — необоснованно?

— Нет. Есть договор, есть законы о бюджетах Тюменской области и ХМАО-Югры. Есть постановление правительства области о программе «Сотрудничество», строчка в бюджете, наши предложения. Объекты, которые создаются на средства Тюменской области, а формально, это так, становятся собственностью области и в дальнейшем безвозмездно передаются в казну ХМАО. Вот такая официальная схема.

— В год выборов экономику страны накачивают всеми доступными резервами с целью хотя бы временно сдержать ущерб от кризиса. На ваш взгляд, как профильного вице-губернатора, что будет происходить с Югрой после единого дня голосования?

— На мой взгляд, руководство нашей страны взвешено подходит к вопросам развития, учитывая все трудности — санкционное давление, внешнеполитические вопросы. Были разные периоды — взлеты, падения. Экономика России находится на траектории развития. Внутри периодов могут быть спады, но если смотреть в долгосрочной ретроспективе, то мы увидим устойчивый рост. Он, может быть, идет не такими темпами как рост мировой экономики, но он есть. ХМАО это точно так же касается. Я не вижу причин для беспокойства. У нашего региона очень серьезные возможности и большой запас прочности.