«Такую страну профукал!». Школьный учитель выносит вердикт Николаю II

15 марта 1917 года (2 марта по старому стилю) случилось событие, которое раз и навсегда повернуло вектор российской истории: сто лет назад последний русский император Николай II отрекся от престола. Его приверженцы любят трактовать самоотречение как подвиг царя, который пошел на уступки революционным либералам, чтобы сохранить страну. Екатеринбургский историк, преподаватель одной из элитных гимназий с 15-летним стажем, обладатель титула «Лучший учитель России» Алексей Гончаров считает, что самодержец не просто проявил слабость и совершил ошибку — это он развалил страну, будучи слабым и никчемным правителем. Нетривиальный взгляд на фигуру Николая II — в авторской колонке.

У любого русского правителя есть знаковые события, которые с ним ассоциируются, каким бы плохим или страшным он ни был. Петр I прорубил окно в Европу, создал регулярную армию, построил флот. Екатерина II — это «Крым наш» (первый раз). Великий и ужасный Иван IV Казань брал, Астрахань брал («Шпака не брал»). Хоть он был Грозный и всех сажал на кол, но созыв первого в истории России Земского собора и присоединение территорий — это все равно позитивная оценка.

Александр I, «правитель слабый и лукавый», как его Пушкин назвал, он хоть Наполеона побил! Николай I — страшный тиран и деспот — построил первую железную дорогу. Александр II крепостное право отменил, Александр III умудрился за все свое правление ни с кем ни разу не повоевать, потому и остался в истории Миротворцем.

А что хорошего может вспомниться применительно к Николаю II? Ходынская трагедия? Проигранная в драбадан русско-японская война? Три революции? Первая мировая? Недоделанная столыпинская реформа? «Кровавое воскресенье» — расстрел своих верноподданых? Единственное, что вспоминается «хорошего» — закуску к коньяку придумал: лимон с сахаром, посыпанный кофе. Эта закуска так и называлась — «николяшка».

Последний русский царь — человек, у которого с детства его отцом Александром III была заложена идея: самодержавная власть монарха священна и неприкосновенна. Император Николай с самого начала обозначал себя как единоличного правителя. Он не был реформатором и в принципе этого не желал. Скажу больше: он объективно был не очень способен к управлению государством.

Он был прекрасный отец, отличный семьянин, неплохой охотник, но как правитель — никакущий. Он в чистом виде профукал страну. И вот как это произошло.

Некоторые любят утверждать, что Россия в начале века была великой и сильной державой. В пример приводят 1913 год с его показателями. На самом деле большевики взяли его в качестве маркера как наиболее урожайный год, но потом почему-то по уровню 13-го стали мерить всю экономику. Реально же Россия к началу и в годы Первой мировой войны находилась в состоянии серьезного экономического кризиса, выбираться из которого надо было с помощью волевых усилий, которых ни Николай, ни его министры не проявляли.

Россия уже была включена в мировую капиталистическую экономику. Но при Николае наша экономика (на 70%) принадлежала не нам. Это была экономика французская, американская, шведская: большинство предприятий в России принадлежали иностранным собственникам. 90% нашей бакинской нефти качали Ротшильд и Нобель (не случайно большевики потом очень долго пытались откреститься от выплат царских долгов). У нас не было своих предприятий во многих отраслях экономики: мы завозили все, начиная от паровоза и заканчивая иголками для граммофонов. Мы отставали лет на 50-100: в Англии промышленный переворот и переход к индустриальному обществу — это начало 19 века, у нас — начало 20-го (модернизация, которую осуществлял Сергей Юльевич Витте).

Всем было понятно, что Россия как самодержавная империя дальше существовать не может. В 1905 году началась революция, и тогда под очень сильным давлением событий, которые охватили всю страну, и под давлением либерально настроенной элиты во главе с премьер-министром император издал манифест. Он разрешил создание Государственной Думы, которая хоть как-то огранила его самодержавную власть. Но Витте после этого Николай II ненавидел до конца жизни, и как только у него (царя) появилась возможность отмотать все назад, тут же это сделал: два раза распускал Госдуму, а потом изменил закон таким образом, чтобы она была лояльна и управляема.

В 1914-м мы вступили в первую мировую войну, в которую не могли не ввязаться: шел передел мирового капиталистического рынка (признаемся честно: мы ее и начали, чувствую за спиной поддержку мощных Франции и Великобритании). Но 1915 год — это разгром русской армии, отступление по всем фронтам: мы потеряли Польшу, пол-Прибалтики, немцы прут на Петроград. В этих условиях Николай снимает свою дядюшку, Великого князя Николая Николаевича, с командования и не находит ничего лучше, как поставить во главе армии самого себя (хотя варианты были — генералов в русской армии, слава Богу, было много).

А страну при этом оставил на министров и на свою жену, которая от его имени, как могла, управляла всеми внутренними делами страны. Ну и дорулилась!

Если почитать реляции, которые отправляли Николаю II его министры (тот же самый председатель Государственной Думы Родзянко), то картина складывается жуткая: в стране голод, продразверстка.

Это когда у крестьян отбирали хлеб по «твердой» цене — ее не большевики придумали, ее в 1916 году ввело правительство Николая II. К февралю 1917 на фоне падения авторитета императорской семьи во всех слоях общества сложилось то, что Ленин называл революционной ситуацией: верхи не могут, низы не хотят.

Она вылилась в массовые беспорядки в Петрограде в конце февраля 1917 года. Петроградский гарнизон тоже восстал и перешел на сторону рабочих. Да и большинство командиров очень быстро переметнулось на сторону революции. Самого Николая II в Петрограде не было, потому что он находился в ставке в Могилеве. Узнав о волнениях, император срочно решил вернуться в Петроград, но его туда уже не пустили: поезд был остановлен, загнан в тупик на станции Псков, куда приехали деятели распущенной царем Государственной Думы и сказали: «Ваше величество, вас никто не хочет, вы должны отречься!»

Тот попытался было сопротивляться, разослал телеграммы всем командующим фронтами с вопросом «Хотите ли вы, чтобы я отрекся?». Все сказали: «Да, хотим!». После чего Николай II в депрессии написал отречение сначала в пользу своего сына. Но потом сообразил, что 14-летнему пацану с гемофилией трудно будет сладить со страной, которая сползает в смуту, и отрекся в пользу брата Михаила Александровича. Депутаты Госдумы бросились обратно в Петроград и тут же убедили Михаила Александровича не принимать на себя корону. Монархия в России закончилась.

Есть представление, что в гражданскую войну, которая последовала за двумя революциями (февральской и октябрьской) «белые» воевали за монархию. Это миф: большинство героев белого движения — ярые «февралисты».

Тот же Лавр Георгиевич Корнилов, символ «белого» движения — это человек, который лично арестовывал царскую семью в Царском селе: Александру Федоровну, дочерей и цесаревича Алексея. Их арестовали, позже вместе с царем выслали подальше — в Тобольск. Уже оттуда потом — в Екатеринбург, где их и расстреляли летом 1918-го.

Мог ли император поступить по-другому? Мог, но не Николай II. Будь на его месте отец, Александр III, никакой бы революции не было — он бы пресек ее жесткими мерами. Если бы Николай не был размазней, если бы он дал приказ арестовать приехавших к нему депутатов Госдумы, если бы не рассылал панические телеграммы командующим фронтами, а просто отдал бы приказ действовать, все было бы по-другому: военные люди привыкли подчиняться. Революция тогда — это беспорядки только в самом Петрограде, по всей стране они еще не разошлись, восставших в Петрограде мог разогнать один полковник с одним полком.

И разбежались бы, никуда не делись — возмущение было стихийным. Но у Николая на то воли не было. Другое дело, что это не спасло бы от кризиса, вызванного тем, что власть не управляла страной, как должно. Она жила, как это часто бывает, в своем собственном мире, красивом, благородном, но не имеющем ничего общего с действительностью.

За что же сегодня так любят Николая II? За мученическую смерть, которая в традиционной русской православной культуре прощает все, что было до этого.

К тому же, он был последним русским императором, а сегодня монархическая идея очень востребована — она же никуда из русского сознания не девалась! Наша страна ведь действительно не демократическая по менталитету. И Николай — это символ того, что была у России монархия.

Правда, каждый, кто сегодня страдает по монархии и хочет ее возвращения, считает, что он был бы элитой. Что он не был бы крестьянином, у которого каждые три года неурожай, каждый 10 лет — голод; рабочим, у которого штрафы иногда превышали заработную плату и который жил в бараке в антисанитарии (почитайте «Мать» Горького — это современник писал!). Каждый монархист думает, что он при монархии хрустел бы французской булкой: балы, красавицы, юнкера — элита! Да не был бы он элитой, потому что элита — это очень-очень тонкий слой.

Теоретически мы могли бы сохранить монархию — шведы же сохранили, англичане тоже. Испанцы ее восстановили после Франко. Россия могла бы развиваться по индустриальному пути, по которому шли все европейские страны (в том числе с развитием парламентаризма, выборной системы), оставаясь при этом монархией, почему нет? Но для этого нужен был человек уровня Петра I, Екатерины II — способный на глобальные реформы. А не Николай II.

Жалко! Такую страну профукал!

Мнение колумниста может не совпадать с мнением редакции.