«Митинг оппозиции в Челябинске подавила бы женщина. И я знаю, какая»

Во вторник, 28 марта, у бывшего куратора южноуральской политики Николая Сандакова истек срок домашнего ареста. Из-за технической накладки в суде у него образовались полтора дня свободы. Находясь под арестом, он продолжал следить за событиями. В эксклюзивном интервью «URA.RU» Николай Сандаков рассказал, как можно было купировать воскресные акции протеста, об отношении к своему бывшему шефу Михаилу Юревичу, «сливе» на губернатора Бориса Дубровского, а также приезде Евгении Чудновец.

— Как политтехнолог и бывший вице-губернатор оценивает прошедшие в воскресенье митинги?

— Понятно, что не просчитали молодежь. Если внимательно посмотреть на самые страшные истории, которые происходили в мире, основным двигателями революций были люди сопоставимого возраста. Физически были старше, но с точки зрения технических возможностей и уровня образования точно такие же. Условно говоря, 18-20-летние люди начала прошлого века такие же по развитию, как нынешние 15-16-летние.

Есть общероссийская тенденция. На это накладывается региональный компонент. Все политтехнологи знают, что хорошее к хорошему не лепится, а плохое к плохому тянется. В Челябинске на митинг пришло тысячи три человек. Хотя в отчетах наверняка указано меньше. Мы тоже в 2011 году в отчетах писали про 700 участников акции «белоленточников», хотя реально было в два раза больше.

Если бы пришли люди, которые жалеют, что не смогли попасть на митинг, собралось бы тысяч тридцать. Вот это страшно. Конечно, «разбор полетов» важен. Но надо думать, что делать, если опять соберутся или чтобы не собирались.

— Чисто технологически можно было бы пресечь эти акции?

— Я знаю, что делать, но не могу сказать. Это будет нечестно по отношению к обществу, потому что чисто технологичная и очень циничная вещь. Я бы это делал в прошлой жизни в должности заместителя губернатора. С точки зрения гражданского общества это отвратительные вещи.

— Силовой разгон митингов не вариант?

— Конечно. Если разгонять ОМОНом — это будет просто подарок для оппозиции. Дураков уже нет. Блокировать информацию на том же «Яндексе» тоже нецелесообразно. Не стоит пытаться блокировать информацию в той аудитории, в которой она все равно будет. Одно дело — размыть тему на «первой кнопке», там понятная аудитория и нужно что-то дозировать, но у молодежи тысячи каналов получения информации. Причем люди в возрасте старше 30 лет говорят, что пришли бы, если бы знали, что такое будет. У них никакой активной позиции раньше не было. Была задача, чтобы зарплата выросла, к примеру, с 30 до 50 тысяч рублей.

Думаю, сейчас в стране будут непубличные истории, переговоры. Технологичных решений будет по минимуму. Условно, если [лидера КПРФ Геннадий] Зюганова вывести с красными лентами и попытаться размыть протест, это не сработает.

— Если бы вам позвонили и спросили совета, что бы вы ответили?

— Можно было отправить «в поле» пару спикеров, которые не вызывают диссонанс у толпы. Толпой управляли 15-16-летние пацаны, которые даже не умеют разговаривать! Условно говоря, мне бы утром сказали: «Мы без тебя не справимся, что бы ты сделал»? Я бы позвонил [сенатору Ирине] Гехт и отправил ее туда. Понимаешь, почему?

— Потому что она женщина, статусный человек и умеет говорить?

— Конечно. Ударить ее нельзя. Говорить умеет. Сама поднялась из протестной среды. Это просто пример. Пришла бы Гехт с сыном, поговорила 15 минут. Сказала бы, что тоже против коррупции, но зачем выходить на митинги? Предложила бы перевести в другой формат. И ее бы послушали. Все. Это то, что я бы сделал оперативно. Конечно, нужны и системные вещи.

— Вас называют «человеком» экс-губернатора Михаила Юревича. И подозревают в «сливе» Бориса Дубровского…

— Ни строчки против Дубровского я не написал, ни слова не сказал, никакой фактуры никому не «сливал». Я его уважаю, он очень хороший человек. Есть вопросы по кадровой политике. Это немного тормозит. После смены губернатора я занимался тем, чем занимался политический заместитель: нивелировал повестку по Юревичу и «накачивал» Дубровского. Без ложной скромности могу сказать, что я знаю, что надо делать. Но я не запускал мемы вроде «Миша-вертолет».

Губернатору прямо говорил: «Я много чем обязан Юревичу, всегда буду благодарен, буду поздравлять с днем рождения, помогать, если не в ущерб вашим интересам». Сказал по-честному. Дубровский ответил: «Ну и молодец».

Я всегда честно выполнял свою работу, но при этом уважал и Юревича.

— Как в суде по вашему делу появилась Евгения Чудновец? У нас есть информация, что вы привезли Чудновец для публичной поддержки, в то время как ваша защита была против.

— Она узнала о деле, предложила поддержку через адвоката Марию Кирилову, приехала. Произвела очень хорошее впечатление, резко противоположное негативным оценкам. Простая девушка, с искренней болью в душе — до эмоциональных замыканий на несколько минут при воспоминании о самых тяжелых моментах последних 5 месяцев. Она совершенно открытая. Не умеет себя «подать» и не занимается этим, ведет себя естественно. Искренне хочет помогать людям.

— Готовы к тому, что завтра вас могут опять арестовать?

— Формально завтра прокурор должен какое-то ходатайство подать. Главный аргумент обвинения в пользу ареста: могу скрыться. Хотя к завтрашнему вечеру я уже два дня как никуда не денусь. Очевидно, что уже и не скроюсь. Поэтому надеюсь все-таки на залог или подписку о невыезде.

— Чем занимается человек, который два года не мог выйти на улицу и общаться с людьми без специального разрешения?

— Утром съездил, с меня сняли электронный браслет. Сказали, что я был хорошим клиентом, попрощались. Вернулся домой на такси. По телефону разговаривал — теперь можно. Вчера приезжал в гости [литератор] Игорь Губерман. Допоздна сидели. Я уже тысячу лет поклонник его творчества. Насколько мощные у него стихи, но они даже на 30% не говорят о личности. Это такая глыба, цитадель мудрости и юмора, сумасшедшего оптимизма. И все это в 80 лет! Человек, которого гнали, сажали. Остались сильные впечатления. А сегодня с детьми сходим в кино. Два года не был в кинотеатре. Еще у старшего сына сегодня первая игра на городских баскетбольных соревнованиях — хочу сходить, поболеть.