«У нас на глазах разворачивается большая информационная игра»

Прошедшая неделя началась с теракта в Санкт-Петербурге, который был воспринят как вызов не только обществу, но и лично Владимиру Путину — в понедельник, когда случился взрыв, он находился в Северной столице. В пятницу военные силы США нанесли 59 ракетных ударов по сирийской авиабазе, которую также использовали российские военные. Неожиданное решение Вашингтона также можно было проинтерпретировать как вызов России и лично Владимиру Путину как человеку, который последовательно отстаивает права Башара Асада. Как наше общество справляется с внешними вызовами, помогают ли в этом информационные технологии — читайте в еженедельной колонке автора telegram-канала «Давыдов.Индекс» политолога Леонида Давыдова.

Теракт, который случился в понедельник, — это вызов не только Путину, но и всей системе, элитам, обществу — словом, всем нам. То, что теракт произошел в метро, основном виде транспорта мегаполиса, и то, что в Санкт-Петербурге такого ранее не было, лишь усилило это чувство шока, которое испытали люди. И если у этой истории не будет продолжения, на что мы все, конечно, надеемся, если удастся оставить его на единичном уровне, то каких-то политических последствий ждать не стоит, сограждане очень адаптивны и быстро вернутся к привычному образу жизни.

Ведь общество в целом стало очень эластично относиться к подобного рода происшествиям — даже цинично. Теракты мы стали забывать чуть быстрее. Но, с другой стороны — проявлять большее единение.

Обратите внимание, как быстро в понедельник общество самоорганизовалось. Это, кстати, очень интересный показатель того, как быстро люди кооперируются через соцсети и мессенджеры. Буквально через полчаса после трагедии в интернете уже была интерактивная карта с подсказками, как лучше добраться домой. Почти сразу появились те, кто бесплатно подвозил петербуржцев, и те, кто бесплатно заправлял волонтеров. Очень быстро сработало оповещение через соцсети.

В понедельник петербуржцы отреагировали как реальное гражданское общество. В пику тем, кто говорит, что его у нас нет.

Ведь все это и есть элементы гражданского общества, когда, помимо государственных спецслужб («скорой», полиции, МЧС) и административных ресурсов, простые люди сами придумывали, как себе помочь, продумали, что может быть полезным.

Это и есть самый важный урок понедельника, я считаю. Мы жалуемся на разобщенность людей, а они совсем не так разобщены, как мы о них думаем. Мы в очередной раз убедились, что когда происходит что-то плохое, то мы по-хорошему сплочены и готовы реально друг другу помогать, сочувствовать и соболезновать. Этот вызов нами принят. Но пятница встретила нас новым.

Нужно понимать, что речь идет об общемировой проблеме. Это большая политика. Содержательным в ударе Трампа по Сирии стало то, что он сам санкционировал эту атаку, принимая у себя в гостях китайского лидера Си Цзиньпина. Именно американская политика определяет действия американских президентов, а не наоборот.

Эта проблема касается элит. Тут будет стоять вопрос переговоров, гибкости позиции, умения слышать собеседника и, с одной стороны, отстаивать собственную позицию, а с другой — двигаться к результату. Каких-то прогнозов, кроме классического «пока живу — надеюсь», больше и нет.

Сейчас время принятия важных решений. В этой ситуации, если будет диалог, это уже очень хорошо. Поймите, война во многом в наших мозгах. Это не ситуация с убийством австро-венгерского эрцгерцога Франца, которая спровоцировала первую мировую войну. Мир сейчас не настолько расколот, как сто лет назад. Тогда был очень внятный механизм: ясны все стороны и было понятно, кто за кого «впишется».

Но в нынешней гибридной войне «Томагавк» — это просто новость, на которую после выстраивается все остальное. «Томагавки» давно уже отлетели, а остальное действие только разворачиваются. Делаются заявления, выкрики, домыслы и так далее. Это совершенно другая ткань, у нее скорость и плотность прохождения совершенно иная.

Век назад прошла новость об убийстве эрцгерцога, телеграф отстучал — и все, никаких интерпретаций и подробностей, пошли в ход реальные боевые действия.

А сейчас мир только тестирует новые информационные возможности, у нас на глазах разворачивается большая информационная игра. Если в начале XX века реальное применение силы составляло 99% войны и лишь 1% процент влияния оказывал условный телеграф, то сейчас наоборот.

«Томагавки» — это 1% реальной силы, а 99% влияния — за информационным потоком. И этот поток определяет, будет ли применение реальной силы.

И если в случаях терактов современные технологии работают на консолидацию общества, на бытовом становятся инструментом для применения реальных дел, то во втором случае информационный поток куда влиятельнее реальной военной силы и непонятно, куда нас это приведет. И замолчат ли новые «музы».

Ну, как-то так.