Олигархи, явка 10%, судьба Росселя, смыслы Куйвашева, протесты, Носов

Выборов губернатора в Свердловской области не было 14 лет — с 2003 года. За то время, что глав Среднего Урала назначал президент, появились новые поколение избирателей и подходы к кампании. Новы и правила выборов. Их озвучивал член совета директоров Экспертного института социальных исследований — «фабрики мысли» администрации президента — Глеб Кузнецов. Речь шла о прозрачности, честности, конкурентности выборов, был развеян миф о задачах по явке.

Но для Свердловской области, живущей политической византией, это слишком абстрактно. У нас много вопросов: правильно, что агитация в Екатеринбурге еще не началась? Выборы — это «выпуск пара» или референдум о доверии врио? Должны быть дебаты? Нужно ли губернатору работать на явку? Или эффективнее, наоборот, «сушить» ее? Какие рамки ставит администрация президента? Шеф-редактор «URA.RU» Иван Некрасов обсудил с Глебом Кузнецовым, следящим за свердловскими выборами, какой должна быть кампания-2017.

— Глеб Сергеевич, свердловская элита прекрасно помнит вас по работе на выборах в областную думу в 2002 году. На ваш взгляд, что изменилось за 15 лет в региональной политике?

— Страна изменилась в целом, не только Свердловская область. Изменилась политическая система фактически. Выборы губернаторов проводятся сейчас совершенно по другим правилам, поэтому совершенно неуместно сравнивать избирательные кампании 90-х и начала 2000-х с тем, что мы имеем сейчас.

— В Свердловской области впервые за 14 лет выбирают губернатора. Шутка ли — за это время все забыли, какими должны быть настоящие выборы.

— Для чего вообще нужны выборы? Выборы нужны для того, чтобы власть была легитимной. Что такое легитимность? Легитимность — это уверенность общества в том, что избранные люди имеют право принимать значимые и обязательные для всех решения. Самое главное, что дают выборы, — заключение такого своеобразного контракта между гражданами и лидерами. Самое главное, чтобы ни у кого не было сомнений, что они прошли честно.

— Если анализировать все события свердловской кампании, сейчас выборы можно назвать честными, открытыми, легитимными?

— Оснований к другому мнению нет никаких. Выдвинулись представители всех парламентских партий. Выдвинулся серьезный либеральный кандидат — Константин Киселев — с хорошей репутацией и продуманной программой. Так что оснований думать, что в Свердловской области что-то идет не так, нет.

— В то же время вам возразят: Константин Киселев — это спарринг-партнер, а настоящий потенциальный оппонент губернатора, Евгений Ройзман, испытывает сложности с выдвижением.

— Существует очень четкий и, самое главное, давно действующий закон. Правила не менялись с самого возвращения губернаторских выборов. Всем, включая Ройзмана, все эти годы было известно, что, чтобы выдвинуться, нужны политическая партия и прохождение муниципального фильтра. То есть нужно зафиксировать, что тебя знают и поддерживают в регионе. Законодатель считает, что губернатором должен быть человек, у которого есть сильная опора в местном самоуправлении — муниципальных депутатов, прошедших выборы. Если такой поддержки территории нет, наверное, ему и не стоит на эту должность претендовать.

Роспуск местного отделения «Яблока» с попыткой выдвижения от федерального бюро партии говорит о том, что Ройзман не так силен, как он или его сторонники любят представлять. Ну и то, что, зная обо всех правилах и условиях выдвижения, он за годы не ударил пальцем о палец, чтобы к нему подготовиться, не позволяет всерьез верить в его реальное желание пойти на выборы.

Сколько Ройзман имеет подписей муниципальных депутатов на сегодняшний момент? Сколько в его собственной Думе людей его поддерживает? Давайте вспомним [сенатора, первого мэра Екатеринбурга] Аркадия Чернецкого. Поддержал бы его при выдвижении на пост губернатора, если бы тогда был такой закон, городской совет? Конечно, поддержал! Поддержали бы его и в территориях депутаты «Единство и Отечество», в которой он состоял? Если кандидат сильный, то проблем с выдвижением у него не было бы ни по старому закону, ни по новому. А почему сегодня единороссы Салды, Дегтярска и Асбеста должны поддерживать Ройзмана? Более того, он говорит, что «Единая Россия» антинародная партия, и предлагает отменить массу законов, принятых ЕР, как партией парламентского большинства. Странно было бы для «ЕР» его поддержать.

— В Екатеринбурге есть мнение, что независимо от прохождения Ройзмана на выборы, он остается в выигрыше: напомнил о себе, прокачал свое имя. Московской тусовке интересно за ним следить? Существует он в ваших глазах, как в 2013 году?

— Нет, это не тот Ройзман, который был в 2013 году. Сейчас он пользуется историей как бы выдвижения, чтобы вернуть к себе абсолютно угасший интерес. Но зачем он это делает, не очень понятно. Я не вижу его существенного федерального политического будущего. Союзников у него нет, он одиночка. Репутация у него не очень хорошая уже не из-за старых, а из-за новых проблем. В том числе, в связи с громкими криминальными делами, со скандалом с бабушкой, которую за квартиру убил его соратник [Олег Кинев].

— Но помимо Ройзмана ничего не происходит. До выборов меньше трех месяцев, Куйвашев выпустил программную статью, активной агитации не ведет. Это правильно?

— Есть железное правило, что для лиц с высокой известностью и значительным рейтингом чем кампания короче, тем лучше. Долгая избирательная кампания нужна человеку, у которого нет известности и рейтинга нет. Он должен из каждого утюга о себе заявлять в течение долгого времени, чтобы люди его запомнили. Понятно, почему Макрон [Эммануэль, ныне — президент Франции], стартовав с известности и рейтинга в пределах статистической погрешности, вел избирательную кампанию полтора года, и понятно, почему человек с высокой известностью, типа Куйвашева, активную избирательную кампанию сейчас не ведет. Это просто сейчас ему не надо.

— Ничего не предсказывает второй тур выборов?

— Я уверен, что нет, все решится в первом туре. Выборы пройдут спокойно и по закону.

— Так вот, в политической повестке ничего не происходит. Элита, бизнес в кампании свердловского губернатора не задействованы. Мэры говорят о том, что такая кампания впервые: им никто не нарезает задачи, не запрещает уходить в отпуска. Явка, определенно, «сушится». Это правильно — неправильно? Опять же, как вы ранее говорили, администрация президента не устанавливает планку по явке.

— Я отношусь к той группе политологов, которые призывают не верить в химеру явки. Люди имеют право прийти на выборы, а имеют право не ходить. Мы не Бразилия, где явка обязательна. В России ходить на выборы это право, а не обязанность.

Поэтому, с точки зрения закона, между явкой 10% и явкой 90% разницы нет никакой. Неважно, сколько граждан считает выборы для себя значимыми, важно, чтобы у них не было ограничений в волеизъявлении.

Поэтому делать по этой явке какие-то выводы относительно качества избирательной кампании или избранного лица — смысла нет. Проголосовать или нет — личное дело каждого. В конце концов все с паспортами, все взрослые люди.

— То есть если явка будет 10 процентов, то выборы губернатора все равно будут состоявшимися в глазах Москвы?

— Я бы сформулировал ответ так: высокая явка — это не главное, что определяет качество избирательной кампании и легитимность избранного лица.

— А что определяет?

— Отсутствие нарушения закона. Если людям не препятствуют идти на выборы, если глав внутри области не заставляют агитировать и не запрещают уходить в отпуск, это означает, что административный ресурс не напрягается, а это большой хороший знак качества этих выборов.

— Мы с вами затронули тему «иссушения» повестки. Уже в этом году мы несколько раз убеждались: когда у власти нет повестки и происходят ЧП — например, эпидемия ВИЧ или отмена большинства маршрутов транспорта в городе — эти информповоды захватывают повестку…

— Эти проблемы — то, что избиратель чувствует кожей — перебьют любую властную повестку, даже если бы вам власть каждый день какие-то интересные новости подбрасывала. А повестка власти — [для людей] это такой инфотейнмент: когда нечем заняться, задуматься «а что там наш губернатор себе думает?».

— А дебаты должны быть в кампании или нет?

— Дебаты — это часть западной политической культуры. Так же как праймериз, например, мы эту политическую культуру пытаемся привить, но не везде это происходит удачно. Вспомните, как Владимир Владимирович [Путин] сказал о Собянине, что он не Робеспьер. Если у человека не получается хорошо участвовать в дебатах и на этом основании он в них не участвует, то не надо его за это осуждать.

Легко американскому конгрессмену все жизнь дебатировать — начиная со школы, с детского сада, в специальных дебат-командах, в клубах… У нас такой практики пока нет. Может быть, поколение сменится и дебаты будут проходить повеселее. Но сейчас, посмотрев на дебаты перед выборами в Госдуму в 2016 году, я бы предложил многим нашим политикам сосредоточиться на жанре монолога. Это у них лучше получается.

— А как Куйвашев должен вести избирательную кампанию? По классике: ездить по муниципалитетам, выступать, озвучивать свою программу и отвечать на вопросы?

— Если он воспользуется избирательной кампанией как поводом лишний раз поговорить с людьми, наладить диалог с теми, кто живет на земле, то это пойдет на пользу области.

— Вы, конечно, знаете, что в Свердловской области большое количество ФПГ, интересы которых разнонаправленны, лидеров общественного мнения. Как вы считаете, Куйвашев договорился с ними?

— Я бы сказал так: рассуждения о роли ФПГ — это воспоминания о начале 2000-х годов. Сегодня политика определяется по-другому, ФПГ не участвуют в политике так, как они участвовали раньше, их роль не стоит драматизировать. Кандидату нужно договариваться, прежде всего, с избирателем и с федеральным центром, а ФПГ подтянутся…

— Чтобы участвовать в дальнейшей жизни региона, иметь место рядом с будущим губернатором.

— Конечно. Ну и все равно губернатор будет выстраивать отношения с крупным работодателем области — неважно, помогал он на выборах или нет. Времена, когда крупные олигархи становились губернаторами или определяли, кому быть губернатором на территории, слава Богу, в прошлом.

­— Еще один способ привлечь стратегических сторонников — это объявить тройку кандидатов в сенаторы. По вашему мнению, Россель там должен быть или нет?

— Это Куйвашеву позвоните да спросите. Эдуард Эргартович — человек бесконечно уважаемый, Сенат — это место, где должны находиться уважаемые люди. С другой стороны, и молодым надо давать дорогу. Я думаю, что, со свойственной Евгению Владимировичу мудростью, он выберет оптимальное решение.

— Носову в этой тройке есть место?

— Сергей Константинович — глава крупного муниципалитета областного, с работой он справляется. Думаю, что его терять-то в системе исполнительной власти региона нельзя.

— То есть в вашем видении, Носов должен продолжить работу мэром, пойдя на второй срок?

— Я считаю, что это было бы правильно.

— А выборы губернатора должны являться «выпуском пара» в регионе или нет?

— Это тоже химера. С чего начались современные выборы — с выборов в парламент. Основная задача избранных лиц, опять же исторически — распределение налогов, бюджета. То есть люди, идущие на выборы, голосуют за то, что будет финансироваться, а что финансироваться не будет. Вот этого понимания у нас, к сожалению, нет, потому что мы все ударяемся в рассуждения про «выпуск пара» и «какие проблемы можно решать с помощью выборов». Давайте решать главную — бюджет и социально-экономическое развитие. А если тебе надо выпустить пар — в спортзал сходи.

­— Протесты Навального должны менять подход к кампании? Нужно что-то учитывать после марта и июня?

­— Я считаю, нет. Потому что, прежде всего, акции марта и июня роднит то, что они были незаконными, то есть фактически были преступлениями. Есть же старый принцип: «Переговоры с террористами мы не ведем». Власть не может делать преступников стороной в диалоге с собой, иначе это было бы колоссальным моральным поражением. Череда законных зимних митингов 2011—2012 года заставила власть посмотреть на некоторые вещи по-другому. Но незаконные акции, заканчивающиеся насилием, в том числе, и в адрес невинных, случайных людей — ни к какому изменению стратегии власти привести не могут.

— А как сегодня Средний Урал выглядит по сравнению с другими регионами, насколько здесь видны протестные настроения, недовольство граждан, кризисные явления?

— Нет средней температуры по больнице, бессмысленно сравнивать Свердловскую область, например, с Кировской. Традиционно Екатеринбург выглядит хорошо. Это город с активной экономической и политической жизнью, большое количество людей с активной гражданской позицией — это следствие высокого статуса третьего города в стране.

— А что сейчас этим людям с высокой гражданской позицией делать, когда мы видим, что выдвинулся фактически один сильный кандидат, и многие скажут, что выбирать больше не из кого?

— Во-первых, всегда есть из кого выбирать. Это достаточно обидно, допустим, [кандидату от СР Дмитрию] Ионину слышать. Он партийной работой занимался, за ним, за его партией стоят живые избиратели. Так же как за ЛДПР или КПРФ. Очень интересно, какую повестку предложит уважаемый мною Константин Киселев. Выбор есть всегда. Утверждать, что выбора нет — неправда.