Неожиданно: Челябинск на 30% более протестный, чем Екатеринбург

В преддверии региональных выборов эксперты промониторили протестную активность россиян и выявили «больные точки» как властей, так и протестующих. Опираясь на открытую информацию в СМИ и соцсетях, аналитики фонда «Петербургская политика» выделили главные протестные тенденции политического сезона 2016-2017. Как рассказал «URA.RU» автор обзора «Общественные волнения в регионах России и пути их урегулирования» и президент фонда Михаил Виноградов, на исследование экспертов вдохновили протестная активность дальнобойщиков, а также антикоррупционные протесты, которые, впрочем, оказались разовыми и не стали ключевыми в образовании региональной повестки.

Мониторинг выяснил, что большая часть общественных выступлений в субъектах все-таки была замкнута на местную повестку, а общий уровень социальной напряженности остался прежним.

«Прогнозы неизбежности роста протестов по мере нарастания экономических трудностей („конфликт партии телевизора и партии холодильника“) в целом не оправдались», — говорится в докладе.

Тем не менее эксперты выявили основные тенденции протестов 2016-2017. Оказалось, что региональные акции не стали востребованными в федеральной повестке. Так, сторонники оппозиционера Алексея Навального, противники московской реновации, как и ненавистники системы «Платон», получили узнаваемость лишь на короткое время. Им так и не удалось закрепиться в повестке, в отличие от борцов за Химкинский лес, за судьбой которых следили на протяжении нескольких лет.

Другой протестный тренд года — политики неоднозначно реагируют на митинги.

С одной стороны, региональные власти не приветствовали протестную самоорганизацию, с другой — старались придерживаться принципа: «чиновник должен слышать „глас народа“». Так, например, было в случае с московской реновацией. В Госдуме прошли публичные слушания на эту спорную тему — перед депутатами выступили и противники, и поборники сноса хрущевок, и сам инициатор закона — мэр Москвы Сергей Собянин.

В ту же тенденцию вписались и силовики. Они тоже не были последовательны. В одних случаях старались ограничить протест в регионе, в других — занимали сторону митингующих. Возбуждали уголовные дела на должников по зарплатам, они реагировали на требование активистов и позиционировали себя как «правозащитники», считают политологи. Так, например, в Дагестане для того, чтобы остановить дальнобойщиков, выступающих против системы «Платон», призвали силы Росгвардии. Там же на забастовку работников предприятия «ЭКО-М» из-за невыплаты зарплаты надзорные органы отреагировали уголовными делами в отношении руководства предприятия.

Нестабильность реакции на протесты говорит о том, что у власти не выработалось универсальной схемы работы с недовольными россиянами. Хотя умений не хватает и самим протестующим, утверждает Виноградов:

«Нет обобщенного опыта у организаторов акций, а у властей нет путей ответа на протест. Каждый раз это импровизация», — заявил эксперт в разговоре с «URA.RU».

А из-за этого зачастую значимость акций завышается, или, наоборот, занижается, а их интерпретации носят нереалистический характер.

Наглядным примером завышения значимости темы стал протест жителей села Боголюбово Владимирской области. Там активисты выступили против строительства завода по производству презервативов и добились успеха. «Это произошло, несмотря на то, что тема не является критически чувствительной даже для традиционалистов, к тому же не так много в малых населенных пунктах центральной России появляется новых предприятий», — пояснил Виноградов «URA.RU».

В целом нельзя выделить наиболее протестные субъекты, поскольку акции носят очаговый характер. «Это как измерить среднюю температуру по больнице, поэтому мы мониторили даже не столько регионы, сколько населенные пункты», — заявил автор доклада. Самым протестным городом-миллионником оказалась Москва — столица оказалась в мониторинге 41 раз. Санкт-Петербург стал вторым (20 акций), Новосибирск и Волгоград третьи (14 акций). На четвертой строчке — Челябинск (12 акций), Екатеринбург стал шестым по протестной активности (9 акций).

Впрочем, региональных проблем, у которых есть потенциал для роста до федерального уровня, немного, уверяет политолог.

Митинги на общие темы здравоохранения и ЖКХ проходили в большинстве регионов, но их не удалось довести до всероссийского масштаба. «Обычно их организовывали парламентские партии, которые проводили акции, работавшие прежде всего не на раскрутку проблемы, а на раскрутку самих себя. Недовольство есть, но оно приватизировано этими политическими силами», — рассказал Виноградов. Так, в докладе упоминается серия акций протеста КПРФ против роста тарифов на ЖКХ, которые прошли в начале года в Екатеринбурге, Новосибирске, Перми, Волгограде, Тольятти и других городах.

Значимым фактором остается дефицит «каналов выплеска общественного пара», считают аналитики. Это приводит к тому, что многие «протестные темы (экология, реновация, здравоохранение) дополняются мощной энергией от накопленного в обществе напряжения, не получающего выхода на поверхность в политической и общественной жизни».

Эта тенденция становится интригой в предвыборный год перед президентскими выборами, считает Виноградов.

И в итоге тренд может обернуться событиями 2016 года, когда после выборов в Госдуму произошел всплеск протестных акций. Тогда по стране прошел протестный флешмоб «Путин, помоги». Акцию запустили водители маршруток из Старого Оскола, когда «написали» призывную фразу своими микроавтобусами. Так они пытались привлечь внимание к тому, что из-за решения мэрии города они остались без работы.

В этом флешмобе аналитики увидели некоторое послевкусие от думской кампании, когда она не привела к выхлопу пара, объяснил Виноградов. Политолог резюмирует: «Поэтому здесь общий вопрос для власти — как вести президентскую кампанию. Подавать ее как полноценную, где на поверхность выходят критика, разные настроения, чтобы это не повлияло на социальный фон, но создавало ощущение полноценной кампании, или все же засушить ситуацию и иметь риски неэлекторального протеста, которые могут вылезти после президентских выборов».