Почему даже снос бесполезной трубы в Екатеринбурге создает протест

Екатеринбург доказал свое умение делать информационные поводы из ничего: очевидная потребность города в сносе недостроенной телебашни за считанные месяцы превратилась в повод для масштабной дискуссии, финал которой не очевиден (в том смысле, что неясно чего хотят горожане, финал истории самой башни мы увидели несколько часов назад). Гуляния с обниманиями и вовсе стали городской фишкой, но главное — они перестали быть событиями и стали поводами для более активных действий: в ночь с четверга на пятницу, прорвав оцепление группа горожан проникла на башню.

Мы не стали писать редакционную статью раньше, когда нервы всех участников процесса были на пределе. Материал выходит сейчас, когда и заказчики сноса, и его противники показали, на что способны в момент кризиса. Огромное облегчение для всех неравнодушных: вне зависимости от отношения к башне екатеринбуржцы вменяемы. Но что же произошло?

Сама ситуация странная. В 2012 году только став врио губернатора Свердловской области Евгений Куйвашев назвал передачу недостроенной башни из ведения Федерации в региональную собственность задачей №1. Это было его главное поручение новому министру по управлению госимуществом Алексею Пьянкову. И тогда споров не было, все признавали: недострой в центре города — это стыдно.

После этого много чего происходило. В том числе прошлым летом случились знаменитые обнимания городского пруда, когда несколько тысяч екатеринбуржцев протестовали против идеи построить храм Святой Екатерины в акватории. Без обсуждения проекта. Та акция считается успешной, поскольку уже осенью инициаторы строительства перенесли объект на сушу.

Один из авторов этого материала общался со сторонниками храма: они видели в этом жест доброй воли. Но было ясно: эта уступка раззадорит развитое гражданское общество крупного города. Так и случилось.

Здесь важно повторить: нужно признать, что в Екатеринбурге существует активная часть городского сообщества, требующая уважительного к себе отношения. Эти

люди не видят себя частью корпоративного мира, не мыслят категориями вертикалей. Они умны, самооценка — в порядке, они видели, как функционируют другие системы, они информированы. И их много. Эти люди живут в 2018 году, когда уважение к человеку — одна из непреложных ценностей.

Мы, журналисты, в режиме нон-стоп наблюдаем, как эта растущая (в смысле численности) часть общества требует пересмотра взаимоотношений с разными «великими». «Выборы закончились, а проблемы — нет: примером тому башня в Екатеринбурге и свалка в Волоколамске, — проводит параллели политолог Александр Белоусов. — Протестный класс действует по принципу „думай глобально — действуй локально“ и переносит свою активность с выборов на вот такие гражданские стычки, где у них имеется приличное преимущество».

Да, нашими активными земляками могут манипулировать. И не секрет, что часть руководства УГМК видит в проходящей кампании конкретного заказчика — Валерия Ананьева из «Атомстройкомплекса», чья семья часто была нечистоплотна в контактах с представителями УГМК. Но представить, что АСК может заказать такую кампанию… При всем уважении к масштабу деятельности этих строителей… Калибр не тот.

Пользуются ли протестом политики? Конечно, да.

Целый ряд депутатов гордумы Екатеринбурга, которым осенью нужно продлять свои полномочия и кто не договорился с мэрией о поддержке, дополнительно накручивает истерию, чтобы получить бесплатное промо. Но представить, что они координируются из единого центра, может только высокопараноидальный мозг. Известно, что такие есть в окружении разных влиятельных уральцев. Но верить параноикам нельзя. И мы не будем этого делать.

Нагнетается ли истерия журналистами? Да. Особенно теми, что после смены руководства пресс-службы УГМК потеряли контракты на информационное обслуживание.

Виноваты ли в этом журналисты? Нет. Вы же сами расторгли с ними контракты — почему вы считаете, что ваши бывшие партнеры не имеют права использовать все профессиональные инструменты для защиты своего бизнеса? Вы же не расторгли контракты со всеми (что было бы честнее), а банально отдали высвободившиеся деньги их конкурентам.

Но это все детали картины. Пазлы. Суть же в том, что нужно признать само наличие городского протеста, которое ударило не только по башне, не только по храму, но до этого и по заявке Екатеринбурга на Экспо-2020. Вспомните: безусловно положительный проект проваливал все требования по общественной поддержке, потому что был отдан на откуп странным москвичам, обещавшим сделать все хорошо и не признававшим в свердловчанах достойных собеседников. А как громили «Иннопром», пока не добились адекватного контакта?

Пока же признания нет — только создание новых проблем. Нет сомнений, что Андрей Козицын действует из лучших побуждений. Вся его работа на Урале — а она проходит перед нашими глазами — показывает, как ему важна местная территория. То, как он преобразил Верхнюю Пышму, неповторимо. И его позиция понятна. Он сносил страшный элеватор около Макаровского моста, и сейчас бесспорно: освободившаяся территория качественно улучшилась. Ну, а то, что кто-то считает, что нужно обсуждать, учитывать мнения.

На это включается логика бизнесмена: в согласованиях теряется время. Да и плохо делать никто не собирается: поверьте, будет только лучше — наймем же суперспециалистов. Ведь строить ледовый дворец Козицын хочет, вероятно, потому, что считает это вкладом в развитие Екатеринбурга.

Вкладом, который по вине то ли политиканов, то ли жадных журналистов, то ли Ананьевых горожане в настоящий момент оценить не могут. Но оценят потом.

Может быть. И здесь проходит водораздел между двумя мировоззрениями. Которые, мы в это верим, смогут мирно ужиться на территории одной физически большой, но при этом такой по-человечески компактной Свердловской области. Снос произошел. Впереди стройка. Впереди обсуждения. Постепенно разные кейсы обточат углы Алексея Свалова, депутаты успокоятся, Ананьевы поймут, что в споре с Козицыным им для обмеров даже достать нечего.

Мы политическое агентство, поэтому скажем о другом важном выводе этих дней. ВПЕРВЫЕ областные власти никак не участвовали в решении кризиса. И это не сила или византийщина, а публично демонстрируемая беспомощность. Раньше администрация губернатора всегда помогала попадавшим в пиар-засады бизнесменам выкарабкаться. Потому что бизнесмены — они про бизнес, а не про пиар, а для власти это родное поле. Сейчас администрация губернатора демонстративно дистанцировалась от проблемы. Евгению Куйвашеву есть за что спросить со своего первого зама Владимира Тунгусова.

18 марта в Екатеринбурге проходил опрос на тему благоустройства городской среды. Мы писали, что широкой народной акцией он не стал. В полуторамиллионном городе участие в предварительном обсуждении проектов приняло менее 10 тысяч человек. В итоговом голосовании — одновременном с выборами президента — в шесть раз меньше горожан, чем в выборах лидера России.

Судьбу башни там не обсуждали, а могли бы. И тогда несколько месяцев до выборов власти и металлурги могли бы приводить свои аргументы. Весьма убедительные. Но не приводили. Потому что власти слили это голосование.

Создав проблемы себе.

Публично демонстрируется беспомощность власти. И впереди новый повод. Раззадоренные горожане уже собрались «обнимать мэра», защищая прямые выборы главы Екатеринбурга.

Что делается для того, чтобы заседание Заксобрания 3 апреля, которое эти прямые выборы у города заберет, не сорвалось желающими получить хайп на куда более важной теме, чем бессмысленная бетонная труба в центре города?