После трагедии в Кемерове бизнес сам просит закрутить гайки

Кемеровская трагедия подняла вопрос контроля предпринимателей. Следователи говорят о том, что ТРЦ «Зимняя вишня» пользовалась преференциями, которые распространяются на малый и средний бизнес. Именно к такому типу предпринимателей относились все арендаторы комплекса. А значит, что они попадали под налоговые каникулы и имели легальные основания уклониться от ежегодных плановых проверок. «URA.RU» поговорило с вице-президентом Российского союза предпринимателей и промышленников России Виктором Плескачевским, чтобы узнать, чем пожар в ТРЦ «Зимняя вишня» обернется для бизнеса и что нужно сделать, чтобы подобное не повторилось.

— Виктор Семенович, как уже отметил президент, налоговые каникулы не имеют никакого отношения к сфере безопасности бизнеса. Можете ли разъяснить, какой все-таки характер отношений государства и предпринимателей? Кто и как в итоге контролирует работу бизнесмена?

— В России малый бизнес и государство не имеют никаких логических правил взаимодействия. Можно описать их отношения движением маятника. Одна крайность — тотальные проверки. Другая — неадекватные послабления. На сегодняшний день у нас около 30 административных и правоохранительных органов, которые имеют право идти с проверками в любую организацию. Когда возникают вопросы о переизбыточности проверок, от которых все равно никакого толка, бизнесу дают послабления, и он начинает наглеть и не соблюдать элементарных норм. На протяжении 30 лет этот маятник раскачивается от тотальных проверок до каких-то невероятных послаблений, которые приводят к тому, что бизнес начинает идти в разрез с общественным интересом, как это случилось в Кемерово.

— Вы говорите, что от проверок нет никакого толка. Почему?

— Суть проблемы в том, что любая проверка любого надзорного органа должна проводиться по совершенно определенным правилам, тогда она имеет какой-то смысл. Но возьмем, например, пожарную безопасность, которая сегодня обсуждается больше всего.

Я, как человек, который 20 лет занимается регулированием профессиональной и предпринимательской деятельности предпринимателей в России, совершенно ответственно заявляю, что

с точки зрения существующих правил пожарной безопасности сегодня можно придраться к любому кабинету даже самого высокопоставленного кремлевского чиновника.

Получается, когда требования не определены достаточно точно, то все упирается в субъективизм и усмотрение конкретного проверяющего: хочет — накажет, не хочет — не накажет. Таким образом, реальная пожарная безопасность в стране зависит не от добросовестности бизнеса и пожарных инспекторов, а от неопределенности всей системы регулирования предпринимательской деятельности

— Какие аргументы использует бизнес, чтобы договориться с пожарным инспектором?

— А что, это для кого-то секрет? Очень просто — накрытый стол, конверт с мздой, оплаченный отпуск. Это и есть коррупция. Но таким образом неопределенность в вопросах регулирования предпринимательской деятельности вполне осознанно провоцирует коррупцию в России. Общеизвестно, что каждый бизнес в России вынужден в той или иной форме платить проверяющим. В первую очередь торговые центры, учитывая многообразие под одной крышей множества разных товаров и множества разных предпринимателей, аптеки, продовольственные магазины, кинотеатры, каждый из которых, помимо общих, имеют к себе ещё и специфические требования от пожарных, санэпидемстанций, потребнадзоров и прочих проверяющих.

— Так вы объясняете логику коррупционера?

— Неопределенность требований вызывает субъективность контроля, и именно это создает условия для коррупции. Система доказывает, что если ты ведешь себя честно, то ты идиот, потому что теряешь прибыль: пожарные не получают дополнительного вознаграждения, а бизнесмен теряет возможность сэкономить на более дешевых, но пожароопасных отделочных материалах, например. Это глобальная проблема: нынешняя система госрегулирования фактически построена на добросовестности проверяющего и проверяемого. Если добросовестность высока, то все более-менее неплохо. Если нет — то о нашей с вами безопасности вообще никто не думает.

Предприниматель должен точно знать, где он виноват, а где нет. А так он всегда виноват, когда этого хочет проверяющий.

После кемеровской трагедии маятник качнулся в другую сторону, уже волна тотальных проверок пошла по России, но никто опять не занимается уточнениями требований и понижением их коррупционной емкости.

— Кто должен заниматься уточнением пожарных правил? Госпожнадзор?

— Проверяющий никогда не заинтересован в уточнении требований. Потому что в условиях неточных требований у него больше возможностей. На самом деле единственный, кто может быть заинтересован в точности требований, — это добросовестный предприниматель, тот который готов выполнять все необходимые требования, но хотел бы точно знать, где он виноват, а где нет.

— Но ведь, если сгорит объект, который принял недобросовестный инспектор, за ним придут. Почему личная ответственность не останавливает коррупцию?

— Не слышал, чтобы проверяющих повсеместно сажали. А даже если и посадят, то посидит он год-два и выйдет с чистой совестью. Даже если бы расстреляли его, это не имело бы в масштабах страны никакого значения. В России сегодня в экономической сфере преобладают уголовные и административные наказания, в то время как во всем мире главным регулятором всех экономических отношений является материальное наказание.

Это система, при которой владелец ТЦ, не обеспечивший нашу с вами безопасность, попадает на деньги в размере всего ущерба, который принес пожар на его объекте. Это означает, что ему нужно будет пожизненно платить. Всем предпринимателям выгодней за свои преступления посидеть в тюрьме и потом выйти на свободу с «чистой совестью» к своим деньгам, чем знать, что, выплачивая всем причиненный ущерб, он фактически теряет не только весь свой бизнес, но и репутацию.

Поэтому я утверждаю: если мы, предприниматели, заинтересованы в том, чтобы передавать по наследству своим детям свой бизнес и свою репутацию, то мы более всех должны быть заинтересованы в жестко точной системе правил. Более, чем государство и тем более — чем его чиновники.