В России скрестились «среднеазиатский» и «наркоманский» ВИЧ

Кто бы мог подумать, но, оказывается, существует много разновидностей вируса иммунодефицита человека. Они мутируют и скрещиваются друг с другом, образуя новые виды. Одна из разновидностей — смесь «среднеазиатского» и «российского» ВИЧ — настолько агрессивна, что, недавно возникнув, активно распространяется по стране. Тайная жизнь вирусов — в интервью одного из ведущих в России вирусологов, заведующей лабораторией ретровирусов Государственного научного центра вирусологии и биотехнологии «Вектор» Роспотребнадзора (Новосибирск) Натальи Гашниковой — специально для «URA.RU».

— Наталья Матвеевна, известно, что у гриппа множество штаммов. А у вируса иммунодефицита тоже есть разновидности?

— Разновидностей ВИЧ множество: так же, как люди делятся на разные расы, национальности, так и разные вирусы иммунодефицита различаются по структуре генома — генетического кода, который содержит всю информацию о вирусе. Геном вируса — это как хромосомы у человека, в которых зашифрована вся генетическая информация (какие у вас глаза, губы, рост и т. д.). Молекулярные эпидемиологи расшифровывают генетические коды вирусов и с помощью компьютерных программ сравнивают их, объединяя вирусы по идентичности их генома. Близкие группы вирусов называют субтипами.

Генетическую классификацию ВИЧ ввели вскоре после его открытия. Сначала определили девять основных групп, субтипов — A, B, C, D и т.д, и думали, что на этом все закончится. Но уже в начале 2000-х годов стало очевидно, что ВИЧ меняется. Когда вирус попадает в клетку человека, каждый цикл своего воспроизведения он делает с ошибкой. Считается, что без терапии у одного человека в сутки воспроизводится 10 в десятой степени новых вирусов. И каждый раз вирус при копировании своего генома может делать ошибку — так накапливаются точечные мутации.

Но, кроме этого, оказалось, что вирусы могут и взаимодействовать друг с другом. Если в клетку человека попадает один вирус, а через какое-то время он заражается еще раз уже другим генетическим вариантом вируса (сначала был вирус, условно говоря, голубой, а потом попал красный), то такие вирусы могут частично обмениваться кусками своей информации (в результате может получиться уже вирус с мозаичной структурой генома, где чередуются красный и синий цвета). Это называется рекомбинантный вариант ВИЧ.

Такие варианты стали регистрировать еще в начале 2000-х годов, и некоторые рекомбинантные варианты получили очень широкое распространение в международной эпидемии — пандемии. Например, вирус CRF01_АЕ (это значит, что его прародительские формы — субтипы вируса А и Е), CRF02_AG, CRF03_АВ и т. д.

Сейчас в мире описано около 90 разных рекомбинантных форм вируса. Какие-то получают очень широкое распространение, а какие-то выявляются, но не дают большого «вклада» в эпидемию.

— Какие варианты вирусов наиболее распространены?

— В России очень долго, примерно до 2008 года, почти на всех территориях распространялся вирус субтипа А. Он распространялся в обычной популяции (наркоманы и люди, получившие ВИЧ половым путем). Исключение составляли мужчины гомосексуальной ориентации, в группе которых циркулировал другой вирус — субтипа B: так сложилось исторически, потому что именно этот вирус в свое время попал в такую группу людей. Но сейчас ситуация очень сильно изменилась.

— Каким образом?

— Мы, вирусологи «Вектора», постоянно занимаемся мониторингом циркулирующих ВИЧ. Организация находится в Новосибирске, поэтому данный регион (Новосибирская область) был нами максимально изучен. Тем более что мы с областным центром СПИДа находились на одной территории и у нас было налажено очень тесное сотрудничество. Начинали, когда в городе было еще всего 16 ВИЧ-инфицированных (а сейчас их примерно 36 тысяч). Ежегодно мы собирали образцы крови от недавно выявленных больных, расшифровывали фрагменты генома и анализировали, какие разновидности ВИЧ у нас выявляются. Именно это позволило нам в 2006 году зарегистрировать появление новой разновидности вируса.

Мы не сразу поняли, что это новый вирус — технологии тогда еще не позволяли, секвенирование (расшифровка генома) было очень дорогим, малодоступным. Сначала мы думали, что мы увидели вирус, который, по данным научной литературы, выявлялся в странах Средней Азии — в Таджикистане, Узбекистане, Киргизии, Казахстане.

Но, кроме расшифровки генома, мы проводим еще и филогенетический анализ (специальная программа рисует «деревья» с ветвями, на которых объединяются близкие разновидности вируса). Расшифрованные последовательности образовывали отдельную ветку — они не группировались со среднеазиатскими вирусам и уж тем более ни с какими другими. Это был вирус и не A, и не B, и не 02AG. Разновидности ВИЧ-1, который мы все чаще выделяли от инфицированных людей в Новосибирской области, вообще не было в международной базе данных!

Когда мы поняли, что это какой-то новый вирус, у которого нет близких «родственников», мы расшифровали 17 полных геномов разных вариантов ВИЧ-1 (субтипа А, CRF02_AG, в том числе 8 новых вариантов вируса), выделенных нами от людей, инфицированных в Таджикистане, Узбекистане, Новосибирске, Красноярске, Кемерово, Краснодаре, Москве.

Обычно анализ генома ВИЧ проводится по 1/3-1/5 генома, а здесь мы полностью расшифровали вирус, от начала и до конца, сравнили расшифровки между собой и поняли, что восемь геномов ВИЧ-1 абсолютно идентичны.

Есть специальные компьютерные программы, которые позволяют анализировать вирус, сопоставляя кусочки его генома с геномами других вирусов. Такой анализ позволил доказать, что этот новый вирус частично такой же, как среднеазиатский CRF02_AG, а частично такой, как российский субтип А (теперь он называется А6). Таким образом, расшифровка структуры полного вирусного генома позволила понять, что эти два вируса скрестились и возник новый генетический вариант ВИЧ-1.

Первые образцы такого вируса были выделены нами от пациентов, инфицированных в 2003—2004 годах: видимо, он возник на рубеже 2000-х годов. В середине нулевых мы в Новосибирске стали выявлять его все больше и больше. Среди образцов крови, взятых у впервые выявленных людей с ВИЧ, в 2008 году мы находили такой вирус в 30% случаев, а после 2009-10 года количество людей, инфицированных этим типом ВИЧ, увеличилось до 80%.

— Как вы назвали новый вирус?

— Наименование было присвоено не нами, а международными экспертами, которые проверили корректность проведенных нами исследований. Выявленный в Сибири ВИЧ-1 был назван CFR63_02А1. Цифра 63 обозначает, каким по счету этот рекомбинантный вирус был открыт, а 02А1 — прародители этого вируса.

— Где еще обнаруживался новый ВИЧ?

— Мы вели исследования на территории Кемеровской, Томской областей, сейчас работаем в Красноярском крае, проводили анализ на Алтае.

В Томске мы успели зафиксировать ситуацию в самом начале — там до 2013 года были очень низкие темпы эпидемии: в год выявлялось порядка 200 человек, а с 2013 года выявляемость новых случаев увеличилась до 3000 случаев в год — темпы роста заболеваемости выросли почти в 10 раз! И в это же время мы стали выявлять там этот новый вирус.

— Такие темпы роста — это его заслуга?

— Скорее это совпадение всех условий: в это же время в Томске наркоманы перестроились на употребление дешевых синтетических наркотиков из Китая, и проникновение нового вируса совпало с резким увеличением количества людей, употребляющих эти наркотики. Во-первых, они не контролировали использование одноразовых шприцов (могли использовать шприцы совместно), во-вторых, эти наркотики действуют на психику — человек теряет контроль ситуации, у него резко повышаются сексуальные инстинкты и снижаются барьеры. В итоге люди заражались и через потребление наркотиков одной иглой, и через сексуальные контакты с разными партнерами.

В Новосибирске — схожая картина: до 2007 года у нас было всего официально зарегистрирована тысяча ВИЧ-инфицированных людей. С 2008 года пошли синтетические наркотики, и каждый год — по 2,5 тысячи новых случаев, потом больше. Сейчас в среднем мы имеем прирост в 3,5 тысяч новых случаев ВИЧ-инфекции в год, при этом основной вклад, более 80-85%, вносит этот новый вирус CRF63_02A1.

— В других регионах какие данные?

— В Кемерово ситуация несколько другая: там ВИЧ-инфекция стала активно распространяться намного раньше и к 2010 году счет [ВИЧ-инфицированных] шел уже на тысячи. Мы там периодически проводили исследования, связанные с расшифровкой генома ВИЧ, и знали, что там всегда распространялся ВИЧ субтипа А, как и на других территориях России. Но, когда мы собрали образцы в 2014-15 годах, мы были шокированы: каждый пятый вирус оказался новым рекомбинантным вирусом — смесью субтипа А и 63-й рекомбинантной формы. То есть новый, «мозаичный» вирус скрестился еще раз с вирусом субтипа А. То же самое мы сейчас наблюдаем в Красноярске.

— В уральских регионах где-то проводите исследования?

— На Урале мы работаем в Тюмени: там очень неравнодушные люди, которых очень интересовало, какие вирусы вызывают распространение эпидемии на их территории. Мы провели такое исследование в 2015 году: взяли порядка 100 образцов крови от ВИЧ-инфицированных жителей Тюмени и области и, к своему удивлению, обнаружили, что там 95% зараженных инфицировано старым вирусом (субтипа А), всего в 2 случаях мы нашли мозаичные вирусы, геном которых частично относится к субтипу А, а частично — к 63-му ВИЧ. Есть еще среднеазиатский вирус CRF02_AG и 1 или 2 случая инфицирования ВИЧ субтипа В, во всех остальных случаях был выделен субтип А- вируса.

То есть в Тюмени сохраняется классическая российская ситуация, какая была в конце 90-х.

Еще мы взаимодействуем с коллегами из Ростова и Краснодара — они сами ведут такие исследования, иногда мы получаем от них образцы. Оказывается, что там тоже уже есть «наш» 63-й вирус, причем с каждым годом увеличивается количество людей, инфицированных CRF63_02А1 ВИЧ-1. Такую же работу московские коллеги проводили в Хабаровске: везде, где проходит Байкало-Амурская магистраль, появляется этот ВИЧ.

— В чем его опасность?

— Статистика показывает, что он распространяется очень быстро.

У нас сейчас выявляется все больше людей в острой стадии ВИЧ-инфекции, с очень высокой вирусной нагрузкой и выраженной лихорадкой. С одной стороны, такие люди более опасны для своих половых партнеров, так как вирус, присутствуя в большой концентрации, с большей вероятностью переходит к другому человеку.

С другой стороны, при таком начале заболевания люди чаще обращаются в медучреждения, где им могут быстро поставить правильный диагноз и назначить срочное лечение. Важно, что эти вирусы очень хорошо откликаются на антиретровирусную терапию: если пациенту своевременно назначить лечение, то вирусная нагрузка быстро снижается и человек начинает себя хорошо чувствовать.

Мы сейчас пытаемся понять, связано ли такое выраженное проявление ВИЧ-инфекции именно с нашим вирусом или, может быть, и вирусы субтипа А также мутировали. У нас есть единственная в России коллекция инфекционных вариантов ВИЧ — мы их выделяем у ВИЧ-инфицированных людей и исследуем их репродуктивные, биологические характеристики на клетках здоровых доноров, снимая графики роста. Мы начали эту работу еще в 2009 году: перед нами была поставлена задача создания коллекции вирусов, чтобы проверять на них разрабатываемые вакцины, противовирусные препараты — мы активно занимаемся этим совместно с фирмой «Фармасинтез».

— Кто бы могу подумать, что работа таких узких специалистов, как вы, будет столь важной!

— Раньше никто не думал, что вирусы могут так быстро меняться. Анализ последних лет работы показал, что наши затраты сил, времени и финансов были оправданы. К тому же знание особенностей генома вирусов очень важно не только для эпидемиологии, но и для разработки тест-систем. Многие клинические тест-системы основаны на ПЦР-диагностике, а она, в свою очередь, — на знании нуклеотидной последовательности вирусов (вирусного генома). Все свои расшифрованные последовательности мы помещаем в международную базу данных. Эти данные общедоступны, и разработчики тест-систем могут пользоваться ими, чтобы смотреть, соответствует их тест-система изменчивости вирусов или нет.

— В моем представлении, работа с вирусами — это как в кино: лаборатории с уровнями доступа, люди в специальных защитных костюмах а-ля сканфандры. У вас все так же?

— У нас в лабораториях есть боксы биологической безопасности (ламинары), которые, благодаря воздушным потокам, защищают работника и препятствуют выходу материала в окружающую среду. При их использовании расписаны все алгоритмы работы, чтобы она была максимально безопасной. ВИЧ по воздуху не летает, для него не нужны скафандры.

— Как выглядят вирус ВИЧ?

— В интернете есть множество фотографий вируса иммунодефицита человека. А у нас есть электронные фотографии ВИЧ, с которыми мы работаем. Но это малоинформативно: внешне вирионы всех генетических разновидностей ВИЧ выглядят одинаково. Для нас, вирусологов, важно, как выглядит его расшифрованная структура ДНК, так как именно в ней закодированы все различия в свойствах вируса.

— Что бы посоветовал вирусолог людям, живущим с ВИЧ?

— Часто ВИЧ-инфицированный думает: «Мне терять уже нечего!» Порой не торопится начинать лечение и не предохраняется при контактах с половыми партнерами, инфицированными ВИЧ. Но вирус размножается в человеке каждый час, попадая во все новые клетки, поэтому лучше не откладывать начало терапии: чем раньше начнется лечение, тем сохраннее остается организм и тем лучше ответ на терапию. В случае повторного инфицирования сразу активизируется процесс заболевания: ВИЧ-инфекция начинает вновь активно развиваться, сразу же сказываясь на здоровье человека.

— Раньше начинали лечить, только когда иммунитет у человека начинал падать…

— Раньше, в начале 2000-х, препаратов было мало, они были достаточно токсичными. Инфицированные ВИЧ люди думали, «Это все химиотерапия, да я лучше умру, чем буду ее принимать». Сейчас ситуация изменилась кардинально!

Я иногда говорю пациентам с ВИЧ: у меня высокое давление, я каждый день пью таблетки — и вы точно также пейте каждый день, по времени и будете жить нормально. Ну и что, что химия?

Если терапия идет тяжело, можно менять схему лечения, заменив препараты. Если плохая переносимость лекарств, об этом просто нужно говорить врачу.

— Ваша оценка ситуации с ВИЧ в России?

— Пора уже переходить к стабилизации эпидемии. Если раньше люди говорили «ой, как страшно!», то сейчас мы уже варимся в этой проблеме столько лет, что и врачи, и люди с ВИЧ-инфекций, и здоровые люди стали понимать важность этой проблемы. Самое главное, чтобы не было стигмы и хватало лекарств. Когда из нашей жизни исчезнет элемент дискриминации людей с ВИЧ, тогда они перестанут скрывать свой ВИЧ-статус.

И им будет проще, и общество не будет делиться — мы будем жить «одним коллективом», понимая главное: лечиться надо качественно. При качественном лечении темпы распространения заболевания будут снижаться. Мне кажется, уровень знаний населения уже значительно повысился, поэтому в ближайшее время надо ждать изменения ситуации в лучшую сторону. Я очень надеюсь, что это произойдет в ближайшее время.