«Звонили и просили 500 тыс. рублей, чтобы не возбуждать дело»

Бывший уполномоченный по правам человека в Челябинской области Алексей Севастьянов был одним из самых ярких политиков региона. Он избирался в гордуму против кандидатов от власти. Защищал права людей. Его считали человеком экс-губернатора Михаила Юревича. Этот факт он сам называет главной причиной своего уголовного преследования — 20 февраля силовики привезли его в Челябинск на допрос и предъявление обвинений. Однако столь же неожиданно в понедельник утром отпустили. В эксклюзивном интервью «URA.RU» сразу после выхода на свободу Алексей Севастьянов рассказал свою версию событий.

— Зачем вы покупали стадо коров и технику? Вы реально собирались заниматься сельским хозяйством?

— В мае 2016 года арендовал 20 гектаров земли в поселке Прудный в Сосновском районе. Хотел разбить сад. Общался с сотрудниками агроуниверситета, минсельхоза области. Один фермер сказал: место хорошее, рядом пруд, много камыша, молоко из него сладкое получается. Предложил сделать ферму. Тем более государство поддерживало субсидиями. В декабре 2016 года зарегистрировал фирму. Фермер из Верхнеуральска Александр Гладилов к тому времени придумал проект — любой желающий покупает корову, отдает в аренду фермеру, а молоко делят. Он нашел фермера Ришата Хабирова, у которого я в апреле 2017 года купил стадо коров. Единственное, решили оформить сделку декабрем, чтобы не терять год, попытаться попасть в госпрограмму и на эти деньги построить ферму.

— Следствие говорит, что сделка была фиктивной — ради субсидии.

— Я по договору платил Хабирову за выгул коров. Купил в СПК «Родина» косилку, в Чесменском районе три трактора (один рабочий и два сломанных — на запчасти). Реально собирался заниматься сельским хозяйством.

— Почему тогда все бросили и уехали в Москву?

— Мне сказали, что в марте, за месяц до покупки коров, была создана оперативно-следственная группа, которая по этой теме начала за мной следить. К тому времени я еще заявку на субсидию не успел подать. Силовики получили разрешение суда на проверку моей территории, начали вызывать меня на допросы. Я дождался закрытия первого уголовного дела [по заявлению партии «Родина»], получил право на реабилитацию, все бросил и уехал в Москву. Потому что работать здесь было невыносимо.

— Как узнали, что возбудили уголовное дело?

— Сначала звонил некий посредник, просил 500 тыс. рублей, чтобы не возбуждали дело. Я только посмеялся — там нет состава преступления. Когда возбудили дело, я о нем даже не знал. С задержанием вообще анекдот: только президент Владимир Путин заявил в послании о том, что бизнес не должен «ходить под статьей», как меня задержали.

— Вам объяснили, зачем привезли в Челябинск?

— Все следственные действия можно было провести в Москве. 19 февраля мне позвонил следователь, мы договорились о встрече. Я готов был дать любые пояснения.

— Почему вы сначала объявили голодовку, потом ее отменили?

— Первые сутки я провел на стуле в коридоре дежурной части. Следственные действия не проводились. Когда суд [22 февраля] продлил срок задержания, меня увезли в изолятор временного содержания. Там по-прежнему не допрашивали. В субботу я заявил, что объявляю голодовку. И уже вечером пришел следователь с дежурным адвокатом, мне разъяснили права и обещали начать следственные действия в воскресенье.

— В воскресенье у вас были очные ставки со свидетелями?

— Были допрос и три очные ставки. В том числе с ключевым свидетелем — [начальником отдела по развитию малых форм хозяйствования минсельхоза] Натальей Семеновой. После нее было решение меня освободить. Она сказала, что дата оформления коров не влияет на законность выделения гранта. Потому что я по всем критериям проходил. Если бы были дополнительные деньги в бюджете, то получил бы субсидию. Хабиров на очной ставке подтвердил, что я реально покупал коров. И только бывший председатель СПК «Родина» сказал, что он снял технику с учета, но не продавал. А как я тогда поставил ее на учет, если не купил, и зачем он снял с учета, если не продавал?

— Считаете, что с вас снимут обвинения?

— Пока речь о переквалификации на статью 237 УК РФ [подделка документов].Собираюсь обжаловать решение суда о моем задержании и продлении его срока. Я явился сам, добровольно. Фактически лишили свободы, чтобы следственные действия в более комфортных для себя условиях провести. Объективных причин для задержания не было.

— С чем вы связываете ваше уголовное преследование?

— Против меня в челябинских судах подано 27 исков — по стоянкам, другим объектам, по аренде.

Думаю, это связано с политикой. Скорее всего, до сих пор считают членом команды Михаила Юревича. Других мотивов не вижу. Похоже, что дана команда выжить меня из Челябинской области.

Хотя я уже переехал в Москву. Сегодня написал в минсельхоз заявление с просьбой снять меня с заявки на субсидию, чтобы закрыть тему окончательно.

— А вы не собираетесь участвовать в выборах губернатора или в райсоветы Челябинска нынешней осенью?

— У меня все интересы в Москве. В выборах участвовать не собираюсь. Хотя, если рассуждать с точки зрения политтехнолога, лучшего варианта вернуть меня в повестку просто не найти. Ведь я уже почти три года живу в Москве, обо мне давно все забыли.

— У вас в Челябинске больше нет никаких проектов?

— Не было до моего задержания. Сейчас почувствовал, насколько человек может быть не защищен. Раньше я смотрел на правоохранительную систему через розовые очки: люди защищены, у них есть адвокаты, никого не могут просто так лишить свободы. Теперь буду разговаривать с [членом совета по правам человека при президенте] Андреем Бабушкиным, чтобы открыть в Челябинске онлайн-приемную его Комитета за гражданские права. Прием будем вести по видеосвязи, а документы будут сканироваться и направляться нам, чтобы мы могли оперативно реагировать на незаконные задержания и произвол.

В камере я вспомнил начало работы уполномоченным по правам человека. Пришел ко мне мужчина, у которого снесли замок на улице Труда [там построили элитный микрорайон]. Ему дали такую несопоставимую компенсацию, что хватило только на квартиру. Он лишился имущества, бизнеса, был разорен. Мужчина плакал на приеме. А я тогда считал, что он сам виноват — ведь власти мне говорили, что пытались мирно с ним договориться. Сейчас я вижу, как могут добивать людей. С этим надо бороться.

— Вы остаетесь в Челябинске или возвращаетесь в Москву?

— У меня в Москве остался телефон. Следователь снял копию с паспорта и не вернул его. Меня в самолет пустили по копии паспорта, на которую следователи поставили свою печать. Так что пока не понимаю, куда двигаться. Все как в тумане. Надо что-то решать с паспортом, без него я не могу вылететь в Москву.