Организатор «Лидеров России»: «Кадровая политика в стране меняется»

В сочинском центре «Сириус» 17 марта назовут имена ста победителей второго конкурса управленцев «Лидеры России». Его принято называть главным кадровым конкурсом страны, однако организатор соревнований, гендиректор АНО «Россия — страна возможностей» Алексей Комиссаров признался, что видит в этом риски для масштабного события. В интервью «URA.RU» он рассказал, как конкурс помогает бороться с проблемным мифом страны и меняет тренды в кадровой политике регионов.

— В нашей стране есть мнение, что все высокие должности поделены и обычный человек выше своей головы прыгнуть не может.

— Да, мы знаем, что так бывает, но то, что происходит только так — это миф. Я сам в свое время, совершенно неожиданно для себя, оказался на государственной службе, после многих лет работы в бизнесе. И вот с того самого момента, когда меня пригласили в правительство Москвы, я на своем опыте и на опыте многих коллег убедился в том, что на госслужбе есть огромный спрос на людей из бизнеса и других сфер. Очень многие федеральные министры, губернаторы, другие крупные руководители говорят о том, что их главная проблема — это найти для своей команды людей, которые будут работать на полезные, созидательные изменения.

При этом, очень многие люди, в том числе молодые, не знают, как устроиться на интересующую их работу, куда отправлять свое резюме, особенно если речь идет о государственной службе. Не знают, как можно себя проявить, чтобы их заметили. Конкурс «Лидеры России» был создан, чтобы решить обе эти проблемы.

— «Лидеры России» проходят во второй раз. Какие ошибки удалось выявить в прошлый раз? И какое решение по ним принято?

— Я бы не называл это ошибками. Но, конечно, по итогам первого года мы собрали большое количество пожеланий от участников, экспертов и специалистов, изменили некоторые подходы. Например, мы поняли, что на очном этапе гораздо интересней давать участникам не учебные задания, а из реальной жизни. И на финале тоже разбирались кейсы от наставников, с которыми многие из них сталкивались сами.

— Интересно, откуда у [помощника президента РФ] Игоря Левитина появился кейс про бедствующую транспортную компанию [на оценочном мероприятии политик дал участникам задание придумать решения по спасению предприятия — прим. ред.]

— Каждый наставник мог выбирать абсолютно любую задачу для финала, мы их не ограничивали в выборе кейса.

— Говоря о наставниках. Во время подготовки материала наткнулся на публикации, где победители прошлогоднего конкурса рассказывали, что после финала были сложности во взаимодействии с наставниками. Те якобы просто не понимали, что от них хотят и как нужно общаться с победителями. Получали ли вы такие сигналы, и как удалось решить эту проблему в этом году?

— Мы очень внимательно следим за тем, как взаимодействуют наши наставники со своими подопечными. У нас есть обратная связь и от наставника, и от наставляемого. И я могу с полной уверенностью сказать, что коммуникация в большинстве пар была очень полезна и содержательна. Многие наставники даже не ожидали, что это будет настолько интересно для них. Участники, которые им достались или которых они выбрали, привнесли какие-то новые идеи, помогли найти новые решения различных ситуаций.

При этом, сказать, что абсолютно все пары идеально сработали, я тоже не могу. Примерно из полутора сотен получившихся пар есть, наверное, десяток менее успешных примеров. В любом общении между людьми важен фактор «химии». Если у кого-то из победителей конкурса не получилось наладить коммуникацию, мы стараемся дать им возможность выбрать еще одного наставника.

— Можете рассказать, вообще, по какому принципу выбираются наставники?

— Наставники выбираются по принципу опыта, известности, профессионализму и личной заинтересованности. У нас были случаи, когда предприниматели и государственные деятели в ответ на предложение стать наставником говорили, что, к сожалению, у них нет на это времени или им не очень интересно по каким-то причинам. Были те, кто очень хотел попасть в проект, но мы считали, что им пока слишком рано выступать в такой роли.

— Нет ли опасения, что когда потенциальному наставнику поступает предложение поучаствовать в проекте, он просто боится сказать «нет», потому что речь идет о президентском конкурсе?

— Ну, слово «боится» точно не подходит. Но то, что в прошлом году у нас были наставники, которые согласились просто из вежливости, это факт. При этом многие из них потом сказали, что сначала не понимали, зачем им участие в проекте, а, пообщавшись со своими подопечными, изменили свое мнение и поняли, что это интересно. Поэтому в этом году у нас и список наставников поменялся, их число значительно выросло. В прошлом году их было 68, а сегодня — 93.

— В прошлом году в конкурсе приняло участие примерно 200 тысяч человек. 300 из них прошли в финал, сотня стала победителями. При этом, назначения в различных уровнях власти в компаниях получили около 80-ти человек. Довольны этой цифрой?

— Более чем. Ведь изначально у нас не было задачи обеспечить конкурсантам назначения, и сейчас такой задачи нет. Мы всегда честно говорили, что это не конкурс на какие-то должности, и не ожидали такого эффекта. Но для нас гораздо важнее сколько участников благодаря конкурсу изменили представление о себе и своих компетенциях, представление о том, что происходит с кадровым подходом в стране.

Например, у нас в прошлом году была очень сильная победительница, которая работала в компании «Касперский». А после финала она ушла в собственный бизнес. Она пообщалась с одним из наставников конкурса, тот ее поддержал, помог поверить в себя. Да, ее нет в числе тех, кто получил назначение. Но для меня, например, человек, который создал свой бизнес, это всегда очень позитивный пример. Этот человек создает свое предприятие, что важно и для нее, и для экономики страны.

— Мы обсудили, что «Лидеры России» — это, прежде всего, о развитии, о контактах. Но в обществе конкурс стал восприниматься как главная кадровая площадка страны. Не видите ли вы возникших рисков из-за разницы в восприятии конкурса?

— Риски, действительно, есть. С одной стороны, это хорошо, потому что многие поверили в конкурс, увидели, что такие механизмы работают. С другой стороны, плохо, так как у некоторых участников есть завышенные ожидания. Они думают, что если они прошли в финал, то сразу станут губернаторами, или большими начальниками. А это не гарантированно так. Иногда бывает, что человек с высоким потенциалом, с хорошо развитыми компетенциями, но еще не имеет достаточного опыта для работы на той или иной должности.

— В моем понимании, лидер — это человек, который способен вести людей за собой, к чьему мнению прислушиваются. И в прошлом году мы получили несколько десятков новых чиновников, топ-менеджеров. Но есть ли среди них ЛОМы?

— Я думаю, что каждый из участников — лидер общественного мнения, но не в полной мере знаю, как оцифровать сферу его влияния.

— Глава Сбербанка Герман Греф, например, в своем мастер-классе говорил про горящие глаза…

— Он говорил про то, что настоящий лидер — это тот, в чьей команде горят глаза. Но как это измерить? Я вижу то, что очень многие из наших победителей уже за рамками конкурса занимаются реализацией каких-то проектов, которые подразумевают лидерство в самых разных ситуациях. Кто-то развивает социальные проекты, кто-то участвует в программе наставничества… Вот, буквально перед интервью я общался с победителем нашего прошлогоднего конкурса Федором Шеберстовым. Он делает проект «Учитель для России» [программа по привлечению выпускников ведущих вузов к преподаванию в школах — прим.ред.]. Для меня это реальный лидер общественного мнения, который вовлекает людей в свои проекты и который их успешно реализовывает.

— Хотел вернуться к первому вопросу про миф о том, что в стране всё поделено. Усложняет ли борьбу с этой историей кадровая политика в регионах? Когда, например, главным кандидатом в Госдуму становится бывший спортсмен или когда руководителем крупного проекта становится человек, который близок к местной политической или бизнес-элите.

— Я верю в то, что мы идем в правильном направлении, с точки зрения создания меритократической системы в стране. Но я далек от мысли, что мы сможем создать идеальную историю. Я не знаю ни одной страны в мире, где бы меритократия существовала на все 100%. В самых демократичных странах в выборные органы или в партии тоже привлекаются и спортсмены, и актеры. Это политика.

Пока не могу сказать про все регионы, но я вижу, что во многих субъектах страны подходы к кадровой политике кардинально меняются, это факт. Появляется гораздо большей возможностей для справедливого отбора на те или иные позиции. И те проекты, которые реализует платформа «Россия — страна возможностей» как раз направлены на создание постоянно действующих механизмов социальных лифтов в нашей стране для выявления самых талантливых россиян: школьников, студентов, управленцев. Сейчас в проектах нашей платформы участвуют уже более 1,5 млн россиян, и с каждым годом и количество проектов, и число их участников будет только увеличиваться.