Министр прервал молчание после скандала с тагильскими хирургами

За последние два месяца министр здравоохранения Свердловской области Андрей Цветков столкнулся с беспрецедентным давлением: в начале августа на всю страну прогремел скандал с хирургами в Нижнем Тагиле, а после этого в регион приехала комиссия федерального Минздрава. Первое за полтора года интервью министр дал «URA.RU».

— Андрей Игоревич, насколько тяжело вам работается в последние два месяца, учитывая давление на вас и министерство? Или нет разницы по сравнению с предыдущими периодами?

— Мы же не ищем легких путей. Поэтому говорить, тяжело работать или не тяжело… У каждого своя работа. Водителю троллейбуса, наверное, тяжело работать, потому что напряженное движение и ответственность за людей. У наших врачей тоже ответственность за людей, это тоже непростой труд, и у руководителей, соответственно, ответственность большая.

— С момента скандала в Нижнем Тагиле прошло несколько недель. Сейчас уже, наверное, можно сказать, что это было? Крик о помощи, шантаж, атака на министерство?

— Сейчас могу сказать, что ситуация разрешена. Все работают в штатном режиме. В настоящее время проведено анкетирование медицинских работников и пациентов. Скоро мы сможем сделать выводы.

— Можете рассказать, как сегодня обстоит ситуация с зарплатами?

— У нас достигнуты целевые показатели по среднему и младшему звеньям специалистов и по врачам. Стоит учитывать, что средняя зарплата — это не зарплата каждого врача в отдельности, она все-таки складывается из нескольких составляющих. При этом мы не берем в расчет зарплаты начальства.

— По данным Свердловскстата, средняя зарплата врачей в Свердловской области — 74,5 тысячи рублей, медработников среднего и младшего звена — около 36 тысяч. Как вы считаете, это много или мало?

— Нельзя говорить, много это или мало, каждый видит по-своему. Но я считаю, что в области у нас специалисты достойно зарабатывают. У тех, кто берет на себя большую нагрузку, зарплаты, соответственно, тоже повышаются. Мы постоянно следим за этим, никаких задержек нет, все выплачивается в срок.

— А вы, когда работали простым врачом, сколько получали? Вам хватало этого на жизнь?

— По сегодняшним меркам у нас зарплаты были значительно ниже. Конечно, не хватало. Чтобы прокормить себя и семью, приходилось брать по 10-12 дежурств дополнительно.

— В Свердловской области есть проблема с лекарствами?

— Глобальной проблемы с обеспечением препаратами нет, за исключением тех ситуаций, когда нет на рынке препарата или он на регистрации — такое тоже бывает, — либо идет замена дозировок. У нас в прошлом году произошло изменение системы закупок. И если, когда я пришел [в министерство], мы видели несколько тысяч необеспеченных рецептов, сегодня это сотня, которая связана с тем, что-либо не прошел аукцион, либо препарата нет на рынке. У нас появляется другая проблема — незарегистрированные препараты, которые нельзя было закупать без судебных решений. Но так или иначе сегодня мы эти препараты тоже приобретаем, причем суммы исчисляются сотнями миллионов рублей.

— В апреле Росздрав выпустил доклад о состоянии медицины в Свердловской области, и там как раз говорилось, что количество необеспеченных рецептов растет.

— Проверяли ведь период предыдущий — 2017 год и часть 2018-го. Мы как раз в 2018 году начали работу где-то с весны, чтобы эту ситуацию нормализовать. Сегодня мы в автоматическом режиме отслеживаем вопросы, которые теоретически могут быть проблемными. Мы видим это по обращениям — их становится меньше.

— У вас есть данные о смертности?

— За январь—август она снизилась на 2,4% по сравнению с аналогичным периодом 2018 года. У нас очень приличное снижение смертности от сердечно-сосудистых заболеваний, от инфарктов, инсультов.

Вообще по всем классам заболеваний наблюдаем снижение, кроме онкологических — там прирост 63 человека по сравнению с прошлым годом.

Но в целом от рака стало умирать меньше людей трудоспособного возраста.

— А министерство что-нибудь делает, чтобы снизить количество онкобольных?

— Каждый год во всем мире прирост онкобольных составляет примерно 10%. Если говорить про Свердловскую область, у нас заболевших меньше не будет. Есть критерий, который население не видит, а мы как специалисты видим, — это число людей, которые находятся под наблюдением онкологов (это примерно 126 тысяч), и количество умирающих от рака в год. У нас эти цифры почти совпадают — это говорит о том, что мы научились лечить, люди стали дольше жить. В противном случае было бы больше больных и больше умерших. Второй механизм, который позволяет продлить жизнь, — это технологии. Говорить только о подвигах врачей за операционным столом не надо. Это, конечно, здорово, но рак лечится разными способами. И вот как раз к концу года мы должны получить совершенно уникальный центр лучевой терапии.

— Где он будет находиться?

— На базе онкологического центра. Думаю, что в конце ноября — декабре мы этот центр откроем.

— В ноябре 2017 года, за месяц до вашего назначения, рэпер Слава КПСС, выступая в Екатеринбурге, назвал его столицей СПИДа. Если честно, основания для такого высказывания у него и правда были. В декабре он приедет в Екатеринбург снова. У него есть повод повторить свои слова?

— Оставим заявление Славы КПСС на его совести. На самом деле, мы последние семь лет видим значительное снижение заболеваемости ВИЧ среди молодых людей, которые стали понимать, что их жизнь в их руках. Если раньше это были десятки и сотни, то теперь — единичные случаи. Кроме того, в этом году у нас впервые умерло на 100 человек меньше от ВИЧ-инфекции, чем в прошлом. Хотя до этого всегда был прирост. Это говорит о качестве терапии. Я думаю, что через 10-15 лет появятся препараты, которые помогут полностью излечивать ВИЧ.

— В области действительно есть проблема кадрового дефицита, о которой часто говорят?

— В какой-то период времени значительно снизилось количество врачей, которых готовил медицинский университет, — раза в два. И, соответственно, у нас не было замены врачам, которые уходили на пенсию. В прошлом году мы считали, что для того, чтобы закрыть основные проблемы, нам нужно примерно 900 врачей. С 2012 года у нас в области есть программа, по которой за счет областного бюджета мы набираем 130 человек, с прошлого года появился «губернаторский набор» — это еще плюс 50 человек ежегодно. И вот сегодня в медуниверситете учится 1000 человек, за которых платит область, и еще 100 человек в клинической ординатуре. По сути, каждый год мы стали получать по 100 с лишним врачей.

И я думаю, что в течение трех лет мы должны решить основную проблему кадрового дефицита.

— В сентябре в Минздраве говорили, что ваше министерство не мониторит ситуацию с кадрами и недостаточно плотно работает с медуниверситетом…

— Мы достаточно плотно взаимодействуем финансово. И это не одна сотня миллионов рублей на подготовку кадров. И эти результаты мы уже видим. Начиная с 2018 года, у нас выпуск врачей увеличился — в этом году у нас дополнительно 123 человека вышло. Более того, к нам стали приезжать из других территорий — из Пермского края, Тюменской области, Кургана. Мы собираем еще готовых специалистов, а не только тех, которых обучаем. И эта тенденция позволяет надеяться, что мы быстрее решим кадровый дефицит. Мы увеличили количество подготовки фельдшеров.

— Один из главных страхов врачей — наказание за ошибку. У вас есть механизм защиты специалистов?

— Мы забыли о таком понятии, как врачебная ошибка. Это та ситуация, когда врач, имея даже достаточную квалификацию, не может правильно сразу поставить диагноз и оказывать помощь из-за того, что у больного сразу несколько патологий одновременно. Сейчас в Госдуме обсуждается вопрос о введении термина «врачебная ошибка», которая не наказывалась бы уголовно, а компенсировалась страховыми выплатами. Это мировая практика. Я думаю, что мы к этому придем. К сожалению, мы пока не видим полноценной работы нашего областного отделения медицинской палаты, хотя сама медицинская палата — это механизм, который позволяет оказывать помощь врачам в таких ситуациях. Мы будем всячески поддерживать медицинскую палату для того, чтобы защитить врачей, когда действительно нет умысла и халатности в их действиях.

— Перед тем, как зайти в ваш кабинет, увидел в Facebook (деятельность запрещена в РФ) сообщение о закрытии фельдшерско-акушерских пунктов (ФАПов). Есть такая проблема?

— В целом с ФАПами стало значительно лучше — у нас их 500 в области, и они все укомплектованы работниками. В прошлом году действительно была проблема со строительством — компании, получившие контракты, часто срывали сроки. В этом году у нас достаточно большое количество ФАПов строится, и мы работаем над тем, чтобы они были сданы в срок. Думаю, срывов в этом направлении не будет.

— При вашей занятости вам хватает времени на спорт?

— Не скрою, пользуюсь фитнес-залом. Может, не совсем эффективно, но несколько раз в неделю получается.

— Буквально на днях в России проходила акция «Десять тысяч шагов к жизни». Сколько вы примерно проходите в день?

— Я считаю, сколько шагов прохожу. Если работа сидячая в кабинете, где-то около пяти тысяч [в день]. Если я больше двигаюсь, могу пройти больше десяти тысяч. В принципе, это такой норматив, который позволяет поддерживать организм в функционирующем состоянии.

— Когда вы были назначены на пост министра, приходилось сталкиваться с сопротивлением главврачей?

— Я сам в прошлом главный врач, поэтому я не могу сказать, что столкнулся с сопротивлением. Где-то было полное понимание, где-то неполное.

— В чем «неполное понимание» проявлялось?

— У руководителя органа власти и главврача должна быть одна задача — сделать медпомощь качественной и доступной, чтобы люди были довольны.

И когда мы пытаемся привести эту задачу к одному знаменателю, у некоторых наших руководителей есть нежелание это делать.

— Именно это стало причиной первых отставок?

— Мы оцениваем руководителей по профессиональным качествам. Руководитель должен знать свою профессию, должен уметь организовать работу и должен работать так, чтобы не было конфликтов между пациентами и врачами, а также конфликтов в коллективе. Когда мы проводили ротацию кадров, пытались достичь эти три цели. Ну и потом, всегда надо смотреть вперед, развивать учреждение. Соответственно, должны работать люди, которые хотят развиваться.

— Когда вы возглавили министерство, первые ваши шаги называли кадровой революцией (в частности, были сменены главврачи областной больницы, онкодиспансера и госпиталя ветеранов — прим. ред.). Согласны с такой оценкой?

— Я бы не сказал, что это была революция — основная масса людей работает. Сегодня формируется некая команда, которая работоспособна и может достигать результата. Конечно, нам еще есть куда двигаться.

— В ближайшее время стоит ожидать кадровых перестановок?

— Если они будут, вы о них узнаете.

— А вы о них сейчас знаете?

— Пока все работают.

— Вы почти два года возглавляете минздрав. Если промежуточно оценивать итоги вашей работы, что получилось, а что, наоборот, не удалось?

— Оценку должны люди давать. Мы можем пока судить по цифрам. Я считаю, что положительная динамика есть. А в целом я считаю, что, когда наши люди будут довольный качеством помощи, это будет самая высокая оценка.