Как встречают бойцов российских ЧВК в Сирии и кто стреляет им в спину

Простые жители Урала устраиваются в частные военные компании, чтобы воевать на территории Сирии и Донбасса. Там они зарабатывают на жизнь, воплощают мечту и реализуют себя как специалисты. Но в обществе об этом не принято говорить. Александр Алексеев (имя и фамилия изменены по просьбе спикера, он опытный доброволец, попросивший не конкретизировать подробности его военной биографии) рассказал в интервью URA.RU, как устроен быт бойцов, насколько в Сирии любят президента России Владимира Путина и на какой войне в дальнейшем могут оказаться те, «кто решает неудобные вопросы».

— Почему сотрудники ЧВК — это добровольцы? Почему нельзя было пойти служить по контракту в регулярную армию?

— В ЧВК другая атмосфера. Там ты военный специалист, а в армии порой непонятно зачем ты служишь. В ЧВК чувствуешь себя востребованным, ощущаешь себя нужным, реальной боевой единицей. Но при этом среди нас есть те, кто по ряду причин не могут вступить в армию. Например, из-за судимости или долгов. Но основная часть идет по зову сердца.

— А ЧВК — это только лишь пехота?

— Нет, ЧВК — это небольшая армия, в которой присутствует все, кроме авиации и военно-морского флота. Есть и разведка, и бронетанковые группы, и артиллерия, и беспилотные летательные аппараты.

— Есть мнение, что в ЧВК набирают кого попало, а подготовки вообще нет. Как на самом деле?

— Это клише, что в ЧВК набирают кого попало. На самом деле это не так. Понятно, что много отребья хочет туда попасть, но пройти отбор непросто. На этапе устройства в ЧВК проверяют физическую подготовку и медицинские показатели. Если ты проходишь этот этап и готов физически, начинается тактико-специальная подготовка. Независимо от образования ты должен пройти пехотную подготовку. Она включает в себя изнурительные тренировки, когда в любую погоду в составе группы вы по лужам ползаете и бегаете очень много и долго. Это может длится неделю или две. Потом начинается подготовка по специальности.

— Даже если перед этим отслужил 10-20 лет в армии?

— Независимо от этого. Даже если ты пришел полковником и в армии командовал артиллерией. Подготовка для всех в начале одинаковая, начинаешь с самых низов. Только уже в процессе завершения преподающий инструктор выносит вердикт кем будешь: ты молодец — будешь командиром танка, не очень — будешь водителем. При этом подготовка длится по-разному. Может месяц, может — недели.

— А кто приходит работать в ЧВК?

—Там есть и просто вояки, и идейные парни, которые проповедуют величие России.

Есть ультраправые и ультралевые, есть и те, кто хочет войны, пропагандируя — «Россия для русских», есть те, кто наоборот — «победим терроризм и будем жить всем миром».

Но всех объединяет то, что все там находятся добровольно.

— Случаются ли конфликты на идеологической почве?

На моей памяти их никогда не было. Единственно замечаю, что в ЧВК порой приходят с радикальными взглядами, а уходят с умеренными.

— Как бойцы живут во время военной кампании?

— Быт разнится от географии. Если, например, в Донбассе защищаются от холода и дождя, то в Сирии — от жары и солнца. Быт солдаты обустраивают сами. Тебя высаживают на «горке» или в «песке», вот парни вам сухпаек, водичка и живите. Ребята устраивают временные убежища, используют палатки, кто-то даже привозит их с собой, сверху накрывают тентами или досками.

Вода для бытовых нужд есть, но очень плохого качества. Этой водой сирийцы промывают свои нефтяные скважины. Бывает, что за всю командировку помыться не можешь по-человечески. А вся привозная питьевая вода сирийского производства.

— А что с едой?

— На первоначальных этапах сирийской операции были одни сухпайки непонятного производства. Видно, что русские, но не такие, как в армии. Просто картонная коробка с едой без наименований, кто производитель, когда изготовили.

Потом солдаты стали страдать от однообразия. Поешь эти сухпайки месяц-два, и у тебя живот встает колом, у парней даже депрессия начиналась.

Позже стали привозить российский хлеб. Где они его готовили, привозили ли из России или готовили уже в Сирии, неизвестно, но этому хлебу все были рады.

— А на местные рынки ходили за продуктами?

— С этим стало проще, когда духов (террористов — прим.ред.) потеснили. Мы ездили в город, покупали обычную пищу, как у нас в России: фрукты, овощи, мясо. Но опять же своими усилиями. Вся готовка ложится на плечи мужиков. Должностей повара у нас нет.

— Как с экипировкой дела обстоят?

— Перед командировкой тебя обеспечивают одеждой. Но на месте она очень быстро приходит в негодность. Особенно обувь. Замену от ЧВК очень сложно получить. Поэтому кто-то с собой везет запасные вещи, кто-то покупает в Сирии.

— Как вам сообщают, что завтра в бой?

— Заранее детали наступательной операции до нас никто не доносит. Это связано с тем, чтобы информация не ушла врагам. Вообще, у нас есть понятие «трассер». У ЧВКшников — это слух, который витает, но ничем не подтвержден. Таких «трассеров» каждый день много: то говорят, мы завтра домой, война кончается, то наоборот, завтра будем сидеть или наступать.

Понятие конкретики в ЧВК не существует. Ты можешь до последнего не знать, что завтра будет штурм миллионного города.

— А не страшно каждый день жить в незнании?

— Это угнетает. Это минус нашего ЧВК. Такой аспект как морально-психологическая подготовка там отсутствует напрочь. Бойцы предоставлены сами себе. Уже непосредственно перед операцией говорят, парни идем туда, делаем то-то, до выезда пять часов.

— Как местное население относится к России?

— По мне, местное население фанатично влюблено в Россию. Не знаю, с чем это связано, может быть, с местной пропагандой. В Сирии очень много людей говорящих на русском языке. Многие из них — старшее поколение — учились в Советском союзе. Многие города увешаны плакатами с признанием в любви к России. У нас говорят, что в стране культ личности Путина, но это твердят, те кто не был в Сирии. У них каждая деревня его плакатами увешана.

— Бытует мнение, что Сирия — страна отсталая. Это так?

— Территории, которые подконтрольны [президенту Сирии] Башару Асаду, — это абсолютно светское государство. Тот же Дамаск ничем не уступает Екатеринбургу и даже круче. По городу ездят тачки премиум-класса, ходят девушки в юбках и на каблуках. Нет никаких паранджей. При этом на территории Асада пустыни нет, как многие думают, она вся орошается. На ее месте растут огромнейшие сады апельсинов, мандаринов и оливок. А приезжаешь на территорию боевиков, там все загубленное.

— То есть?

— Там средневековье. На 90% территории даже света нет. Печки топят коровьими лепешками. Медицинской помощи нет. Под властью боевиков люди очень плохо живут.

— А вы помогаете местному населению?

— Иногда. Когда заходили и «зачищали» поселение. Бывало бабушки сразу выходят из домов, несут еду, молоко. А мы: «Чем, бабушка, помочь?» Заборы чиним, загоны для коров ставим.

— Но вам рады не все?

— Есть и сторонники Исламского государства (ИГ, ИГИЛ — террористическая организация, запрещенная на территории России). Вроде зачистил поселение, все хорошо. Но какой-нибудь дедушка 70-летний, откопавший автомат где-то, тебе в спину стреляет. Правда, эти случаи единичны. В основном, население встречает, как освободителей. Это придает уверенности, когда видишь, что люди реально счастливы, что ты пришел и освободил их от гнета боевиков, от средневековья.

— Никто из бойцов не хотел остаться?

— Я по крайней мере такого не слышал. На Донбассе много осталось. А в Сирии все другое. Несмотря на преданность местного населения, их дружбу, ты не чувствуешь себя дома. В Сирии неделю побыл и уже душа рвется на родину.

Там другие люди, климат, ландшафт, ничего родного. Мы приехали туда, сделали свое дело и ушли, люди благодарны, мы получили свои бонусы, все довольны.

— Какая, по-вашему, главная проблема с частными военными компаниями?

— То, что российское государство пытается их скрывать. Почему — ответа ни у кого нет. Нам тоже хочется признания, чтобы не переживать, если чуть что, Путин уйдет [с поста президента], и нас всех посадят. Именно поэтому многие и скрываются, боятся. Если вдруг раскроются, то через десять лет арестуют, якобы ты занимался преступным делом. Вроде хорошее дело делаем — освобождаем мир от террористов, а все равно переживать приходится.

— Сейчас назревает конфликт между Турцией и Сирией. Многие полагают, что туда втянут и Россию. Могут ли ЧВК принять в этом участие?

— Легко! Для этого такие организации и создавались. Есть песня, которая ходит про ЧВК в интернете: «Мы те, кто решает неудобные вопросы». Куда регулярные войска не могут ввести, туда бросают ЧВК. США этим постоянно занимаются.