Ученый: сокращение выбросов не спасет планету от потепления

Лето 2021 года запомнилось жителям Урала аномальной жарой, которая буквально застала всех врасплох. Решением проблемы изменения климата сейчас обеспокоены ученые всей планеты, они прилагают огромные усилия для замедления неблагоприятных процессов и сокращения выбросов в атмосферу.

По мнению заведующего кафедр почвоведения умеренных зон и агропочвоведения Геттингенского университета (Германия) Якова Кузякова, которое он озвучил в интервью URA.RU, уменьшение объема вредных веществ в воздухе не остановит глобальное изменение климата.

— Давайте начнем с основ. Чем опасны парниковые газы?

­— К основным парниковым газам относят углекислый газ, закись азота и метан, а также водяной пар. При накоплении парниковых газов в атмосфере они действуют как парник, то есть пропускают коротковолновое излучение, которое отражается от поверхности Земли уже как длинноволновое излучение и нагревает атмосферу. Таким образом, чем выше будет содержание парниковых газов в атмосфере, тем сильней будет нагреваться поверхность Земли просто потому, что они действуют как стекло или полиэтиленовая пленка в парнике, не пропуская тепловое излучение.

— Что такое декарбонизация, и как она поможет в борьбе с изменением климата?

— Практически вся индустрия человечества сейчас основана на ископаемом топливе, сохранившемся в качестве органических остатков, которые накопились 200-300 миллионов лет тому назад в виде нефти, газа и угля. И вся индустрия пользуется именно этой накопленной энергией органического углерода — карбона.

При сжигании этих органических остатков, конечно, выделяется углекислый газ как один из двух основных продуктов. Другой продукт — это вода, или водяной пар. И чем больше мы пользуемся углеродными источниками, тем, соответственно, больше в атмосфере накапливается углекислого газа и тем тяжелее его из атмосферы изымать. По факту декарбонизация — это переход на другие источники энергии, которые не связаны с накопленными запасами органических веществ. Переход этот возможен за счет солнечной, ветровой и других видов энергии.

— Какие альтернативные методы добычи энергии могут исправить ситуацию? И могут ли проявиться негативные последствия?

— Ветряные мельницы — один из очень серьезных хороших методов добычи энергии, которая как раз и является одним из пунктов декарбонизации. В Германии более 30% таких альтернативных методов получения энергии, что очень много. Лет 10-15 назад это было 5-7%. Так что переход на возобновляемые источники энергии очень быстро увеличивается, и цель, конечно, перейти на эти методы.

Переход на эти альтернативные источники, даже если происходят какие-то катаклизмы, лучше. Как правило, эти источники более дорогие. Но это только потому, что мы не учитываем последствия использования карбоновых источников. Если будем учитывать экономически последствия использования ископаемого топлива, то, безусловно, альтернативные источники будут более эффективны. Конечно, эффективность атомных электростанций значительно выше.

— Что произойдет с климатом планеты в худшем случае?

— Климат меняется в последние 100-150 лет, очень сильно начал меняться в последние несколько десятилетий. И как бы мы ни старались, это не вопрос, который можно решить за пять или 10 лет. Даже если все страны приложат все усилия по части уменьшения выделения в атмосферу углекислого газа и других парниковых газов, то увеличение этих выбросов все равно будет продолжаться в ближайшие лет 20-30. Это в лучшем случае. Но это не значит, что на тот момент остановится изменение климата — оно будет происходить и дальше. Но сейчас, конечно, уже нужно думать о том, что будет через 30-50 лет, если не задуматься, то будет хуже.

— В рамках своих исследований вы совершенно недавно отправились в арктические районы. Что вам удалось изучить?

— Наш проект «TerrArctic», запланированный до 2024 года, поддержан мегагрантом правительства Тюменской области и выполняется по программе деятельности Западно-Сибирского межрегионального НОЦ. Он направлен на изучение возможностей восстановления почв и арктических экосистем в целом, испытывающих две основные проблемы — это перевыпас оленей и пожары. Из-за перевыпаса разрушается поверхностный покров почв, в частности, ягель. Пожары идут и по всему миру, и по всей России, но в тундре они особенно опасны, потому что скорость восстановления любых экосистем в тундре очень медленная.

Наша экспедиция работала между Новым Уренгоем, Тазовским и Надымом. Мы отбирали образцы почвы, чтобы узнать, как они изменились после пожаров, которые прошли от трех до 15 лет назад. Другая часть научного коллектива ездила и на более дальний север собирать там почвы на местах, где был отмечен перевыпас оленьих стад.

— Есть ли перспективы у арктических исследований?

— Мы должны проанализировать степень деградации различных арктических экосистем и скорость восстановления растительности, различных параметров в почве: кислотности, содержания органического углерода, доступности органического углерода для микробной активности, выделение углекислого газа, и так далее. Разные процессы происходят с разной скоростью, и мы будем смотреть, с какой скоростью идет процесс восстановления.

После этого будем пытаться перенести единичные исследования на большие площади и, по возможности, также давать рекомендации, как быстрее восстанавливать окружающую среду после пожаров; есть ли какие-то возможности для восстановления нарушенных площадей после интенсивного перевыпаса оленей; и с какого состояния, какими методами проводить восстановление экосистем.

— Каковы итоги вашей экспедиции?

— Выводы подтверждают ранее сделанные заключения коллег из Тюмени — директора НИИ экологии и РИПР ТюмГУ Андрея Соромотина и других, что после пожаров происходит очень быстрое оттаивание вечной мерзлоты. Сгоревшие мох и покров ягеля, других лишайников, не действуют более как изолятор, и на таких участках температура летом очень быстро проникает в глубину почвы, начинает таять вечная мерзлота, что приводит к целому ряду негативных последствий. Это единственный пока результат. В научной среде не очень-то принято говорить о результатах через два-три месяца после экспедиции. Результаты будут через год — самое раннее.