«Михалыч даже не мог сидеть. Парни просто привязали его ко мне»

Эту историю, которая случилась с ним в Марьинке, боец с Кубани с позывным Штрих помнит, как будто все было вчера. Сидя на потрепанном пыльном диванчике на разбитой осколками и пулями кухне, с кружкой горячего чая в руке этот невысокий, худощавый молодой парень рассказывает об одном из боевых эпизодов спокойно, как о чем-то обыденном. Но в конце разговора с журналистом URA.RU выясняется, что именно за него Штрих был удостоен Георгиевского креста.

— Каким ты помнишь тот день, когда тебе пришлось эвакуировать тяжело раненого, и где это было?

— Это было в Марьинке. Тогда был сильный обстрел. К нам ребята из соседнего полка принесли своего раненого, с позывным Михалыч. Ранение тяжелое. Его не могли достать два часа, он потерял много крови, но несмотря на это, был в сознании. Пацаны принесли его к нам, чтобы эвакуировать, поскольку в нашей разведгруппе есть квадроциклы. Когда братья попросили о помощи, вопросов не было, конечно.

Сложность была в том, что Михалыч не мог сидеть и держаться на квадроцикле, он был в тяжелом состоянии. Поэтому парни привязали его ко мне ремнями, и я повез.

— Как боевая обстановка в этот момент складывалась?

— Как только я начал отъезжать, украинский АГС (автоматический гранатомет) четко стал работать по тому месту, где мы стояли. Сверху висел вражеский коптер, следил за нами. Выстрелы из АГС близко ложились. А быстро не поедешь — дорога разбита. Михалыч просил помедленнее, потому что ему больно было. «Терпи, — говорю. — Выбора нет. Чуть-чуть осталось». Получилось так, что, когда проезжал между двумя глубокими воронками, зацепил большой камень, и квадроцикл повис на нем. Когда я один ездил, без проблем проезжал, а вдвоем поехали и застряли.

— Как вышел из ситуации?

— Думал своих позвать на помощь. Голову поворачиваю, кричу пацанов, а они уже все в укрытие забежали, не слышат. А обстрел идет. Взрывы все ближе. Миномет украинский подключился. Я к раненому привязан и отвязаться не могу. Начал веревки через ноги вниз стягивать и выбираться. Вылез, выбил ногой этот камень из-под квадроцикла.

Обратно сел, но уже зафиксировать Михалыча, привязать к себе не смог. Одну руку его взял, зажал под своей левой рукой, а правой рукой управлял. Пока ехал по нам все время коптер и АГС работали. Довез Михалыча до безопасного места, где его уже ждала эвакуационная машина и медики.

— Интересовался потом судьбой Михалыча?

— Его довезли до госпиталя. Сделали операцию, к сожалению, он потерял почку и часть печени. Потом я с ним связывался, говорит, что выздоравливает.

— В тот день были еще эвакуированные тобой?

— После того как Михалыча передал медикам, вернулся к себе на позиции и забрал другого раненого. Ему осколок мины в ногу прилетел. Тоже из соседнего полка боец. Вез его по тому же маршруту, но было проще: у него было легкое ранение, сам держался.

— Тебе было страшно тогда?

— Нет. Когда эвакуировал второго, уже не подъезжал так близко к месту обстрела. Поэтому страха не было. Уже попривык. Это, знаешь, как прыжок с парашютом: первый раз на выход пошел — ничего не понимаешь, а второй раз, когда ты сидишь уже в вертолете и понимаешь, что тебе надо будет сейчас прыгать с рюкзаком, с автоматом, отсчет ведешь и прыжок ожидаешь совсем по-другому. И здесь также. Первый выход все спокойно, все нормально, а второй — знаешь, что там вообще происходит, чего ждать. Все по-другому уже. Не страшно. Скорее, более собранным становишься.

— Скажи, а есть бы ли у вас в момент эвакуации не было квадроциклов, что бы делали?

— Пришлось бы нести на себе. Шансов выжить у раненых было бы намного меньше. Да и то, что группа эвакуации без потерь туда и обратно под обстрелом сходит — очень маловероятно. На квадроцикле вся эта процедура прошла быстрее и безопаснее.

— Что было после эвакуации раненых? Обстрелы продолжались?

— Отвез раненых и приступил к выполнению основной задачи. Расстояние до противника было 300 метров. Мы [снайперы] сели по домам: я в одном подъезде, Механ (командир) в другом, и Боря — в третьем. За эту ночь (а мы примерно в шесть вечера сели и до полвосьмого утра) мы уничтожили три вражеские группы.

— Уверен был в себе?

— Да я всегда уверен и спокоен. Даже когда дома был, жена ругалась, а я всегда спокойно выслушивал. Она удивлялась этому. Здесь точно так же — всегда спокоен, вообще не паникую.

— На квадроцикле давно ездишь?

— До спецоперации мы с друзьями постоянно ездили в лес отдыхать. Скоро здесь закончим, домой вернусь на Кубань и сразу в лес поеду на неделю. Мы своей компанией собираемся на водопадах. На квадроциклах едем, потом пешком — это у нас активный отдых. Едешь на три дня туда, потом возвращаешься уже отдохнувшим.

— Срочную службу в каких войсках проходил?

— Служил в 2010—2011 годах в спецназе ГРУ. Особого опыта боевых действий не было, мы находились в Моздоке. Но необходимую подготовку нам дали: с утра трешечку [три километра] пробежали, в обед — пятерку [пять километров]. Каждый четверг и пятницу проводили стрельбы, потом с полигона 30 километров пешочком. Но все это давно было, поэтому о каком-то опыте говорить не приходится.

— Какая у тебя военная-учетная специальность, и как ты попал в зону спецоперации?

— Сюда пришел на ту же должность, на которой служил срочную — разведчик-снайпер. Я — мобилизованный. Повестка мне пришла первого сентября прошлого года в десять вечера, а в 6 утра на следующий день я был уже в военкомате. Здесь нас несколько человек из Краснодарского края. Всех забрали одновременно, и сейчас мы вместе служим.

— Есть ли у тебя какие-то награды?

— Есть. Георгиевский крест, и три недели назад получил медаль «За отвагу». Это Механик, командир нашей группы, меня представлял еще тогда, когда мы находились в Марьинке. Там много было разных ситуаций, но я думаю, что «крест» и «За отвагу» — за Марьинку, за случай с ранеными. Сейчас в Бахмуте пока стоим в обороне. Но наша 150-я Гвардейская мотострелковая — это ударная дивизия, так что мы всегда готовы наступать. Ждем приказа.