Путин впервые с начала СВО вышел на большой разговор с россиянами

Впервые с начала СВО Владимир Путин вернулся к обстоятельному разговору с общественностью. В отличие от предыдущих лет, нельзя сказать, что это была Большая пресс-конференция президента или Прямая линия — все, журналисты и обычные люди, в этот день были равны. Это «Итоги года», которые Путин подводил вместе со всей страной. Желающих донести до него свой вопрос, свою боль или свою благодарность оказалось, как всегда, больше, чем времени. Поэтому каждому оставалось уповать на счастливый случай.

Журналистов в этот раз было намного меньше (один из секторов даже оказался почти пустым), поэтому все расположились компактно. Первым вышел пресс-секретарь Дмитрий Песков. Он рассказал, как будет идти общение: вопросы журналистов и поступившие на Прямую линию будут чередоваться. Несколько неожиданно управление процессом в самом начале оказалось в руках ведущих — Екатерины Березовской и Павла Зарубина. Они озвучивали вопросы, пришедшие от россиян заочно.

Начали, конечно, с темы спецоперации и защиты прав бойцов и их семей, поговорили об экономике страны и о том, как России удается держаться под санкциями, — это все то, что волнует всех и что объединяет всех. В какой-то момент у журналистов в зале возникло впечатление, что о них забыли — настолько ведущие увлеклись общением с президентом. И даже Дмитрию Пескову не сразу удалось перехватить инициативу у ведущего Зарубина. «Если позволите, все-таки я напомню: у нас совмещенный формат, у нас и прямая линия, и пресс-конференция, поэтому давайте мы начнем общение президента…», — Песков хотел было продолжить с журналистами, но случилось то, чего никто даже не мог предугадать.

Из центра зала раздался громкий голос: «Если можно, девушке с Кавказа первое слово». С некоторым недоумением взоры присутствующих обратились туда, откуда раздалась эта просьба. Красный цвет костюма, возможно, и упоминание региона, где живут, как выяснилось, не только «горячие» кавказские парни, но и «горячие» девушки, сделал свое дело. Журналистке из Северной Осетии Людмиле Колиевй отказывать в возможности задать вопрос первой никто не стал. Но в профессиональной среде ее поступок не одобрили — все же перебивать на полуслове пресс-секретаря президента не лучший вариант.

Выйти из ситуации помог сам Путин, который согласился выслушать вопрос. И фактически с этого момента он активно включился в модерацию мероприятия: чаще всего сам выбирал тех, кто будет задавать ему вопросы из зала, заодно поглядывал и на мониторы, где «бежали» вопросы, поступившие на Прямую линию, и отвечал на некоторые из них.

В целом, первая часть «Итогов года» ожидаемо была посвящена теме спецоперации. Вопросы звучали с экранов мониторов от бойцов и от военкоров в зале. Французских журналистов интересовали нарушенные связи Путина с их национальным лидером.

«Мы готовы и дальше взаимодействовать с Францией, — сказал Путин. — С какого-то момента президент Франции прекратил с нами отношения. Не мы же прекратили, не я прекратил. Это он прекратил. Если интерес есть — пожалуйста, мы готовы. Интереса нет — мы обойдемся».

Американские журналисты выразили беспокойство за своего соотечественника: арестованного за шпионаж в РФ Эвана Гершковича. Путин спокойно и аргументировано ответил и на этот вопрос. Хотя, когда он общался с журналистами из Турции и Китая, чувствовалось, что об отношениях с этими странами и их лидерами говорить ему приятнее — с ними мы, что называется, на одной волне.

Общая тенденция и журналистских вопросов, и вопросов с Прямой линии — это проблемы, с которыми сталкиваются россияне и которые, по их мнению, без прямого вмешательства президента не решить. В общем-то, необычного в этом ничего нет: оба формата общения с Путиным, когда они проводились по отдельности, СМИ и жители страны использовали с той же целью — донести до главы государства проблему и получить решение.

Выбился из этой тенденции, пожалуй, только журналист из Луганска Евгений Мурылев. Он сразу сказал, что ни о каких проблемах говорить и не собирался, его цель была — поблагодарить Путина за то, что его малая родина теперь — часть большой России. Изначально даже вопроса у него не было, но в конце концов не сдержался: «Когда приедете в Луганск?» — спросил Евгений. Путин пообещал, что обязательно сделает это.

Переходы с вопросов из зала на вопросы «зрителей» и обратно журналистам, в «живую» бывшими участниками процесса, давались непросто. «Через 2-2,5 часа после начала стало понятно, что шансы задать вопрос все больше снижаются. Мы всегда соревновались между собой, а сегодня пришлось делить время и внимание президента с теми, кто обратился по Прямой линии. Поняли, что надо что-то делать», — поделились коллеги одного из регионов.

Для многих единственным выходом осталось — в буквальном смысле докричаться до президента. И как бы Путин и Песков не просили быть сдержаннее, желание получить слово брало верх.

Понять их, конечно, можно: все соскучились по такому прямому общению с президентом. Да и Путину, кажется, тоже не хватало такого диалога. Даже на четвертом часе разговора он не просто внимательно слушал каждого, но переспрашивал, уточнял, рассуждал, как можно решить ту или иную проблему.

Путин вновь показал, что хоть он и принимает победные реляции чиновников с мест, ему этого недостаточно. Чтобы понять, чем в реальности почти два года в условиях СВО и жесточайших санкций живет страна и ее жители, нужен вот такой диалог — прямой, без прикрас. И пусть даже новый формат оказался несколько сложным и для модераторов, и для участников, он должен был состояться. Эти 4 часа 4 минуты прошли не зря.