«У России есть долгосрочная и выгодная замена нефти и газа»

На фоне санкций в отношении нефтегазового комплекса Россия имеет шанс закрепиться на мировом энергетическом рынке как лидер атомной отрасли. Главными партнерами могут стать страны БРИКС, убежден завсектором «Экономическое сотрудничество, торговля, инфраструктура и энергетика» экспертного совета по вопросам участия РФ в объединении БРИКС ВШЭ Владимир Зуев. По словам эксперта, атомная энергетика — это то, что позволит гарантировать контракты с потребителями минимум на 25 лет вперед.

- Владимир Николаевич, в этом году Российская энергетическая неделя проходит в рамках председательства России в объединении БРИКС. И президент Путин в своем обращении к участникам форума говорил о важности роли БРИКС в глобальном энергетическом диалоге. А в чем эта роль?

- Прежде всего, речь идет об обеспечении энергетической безопасности. И для сотрудничества в этой сфере у БРИКС все предпосылки есть: в объединении равномерно представлены основные потребители энергоресурсов (углеводородов) — Индия и Китай, и страны-производители — Россия и тот же Китай (он тоже становится важным производителем энергоресурсов). С точки зрения обеспечения энергобезопасности, БРИКС — самодостаточное объединение.

Второе — это возобновляемые источники энергии, на что особенно нацелен Китай, который является мировым лидером по производству солнечной, ветряной, а также атомной энергии. В ряде стран идет динамичное развитие атомной энергетики.

- Имеете в виду страны БРИКС?

- К сожалению, в странах БРИКС атомной энергетике не уделяется должного внимания. Она упоминается где-то между строк, а активного взаимодействия и сотрудничества в этой сфере в качестве цели взаимодействия в рамках БРИКС нигде не зафиксировано.

- Здесь реально есть потенциал?

- Атомная энергетика имеет очень большой потенциал для сотрудничества в БРИКС, потому что есть страны-лидеры по количеству ядерных реакторов (Китай) и страны-лидеры, способные поставлять эти установки (Россия). Для будущего развития атомная энергетика весьма перспективна: она климатически нейтральна и безопасна с точки зрения эксплуатации.

Она гораздо более безопасна, чем еще лет 15 назад, благодаря новым технологиям, потому что речь идет о возведении малых станций, установке малых реакторов, которые способны обеспечивать потребности не только, скажем, атомных ледоколов, но и небольших городов. Это не те огромные станции, что были во времена Чернобыля. Компактность современных АЭС позволяет гарантировать защиту от катастрофических последствий.

- Для России, которая является мировым лидером в атомной энергетике, как раз сейчас, на фоне санкций Запада в отношении углеводородов, это, может быть, шанс еще больше закрепиться на рынке? Развивать это направление в сотрудничестве с нашими партнерами по БРИКС?

- Санкции — это действительно еще один аргумент в пользу того, чтобы интенсифицировать сотрудничество со странами БРИКС в этой сфере, потому что на атомную энергетику рестрикции не распространяются.

Россия обладает очень надежными и передовыми технологиями, колоссальным потенциалом по строительству новых атомных реакторов. А у атомной энергетики, повторюсь, существует резерв для роста. Но пока не все поверили в этот потенциал и в безопасность ядерной энергетики.

Авария на японской «Фукусиме», конечно, напугала всех, но там все объясняется тем, что нельзя было строить такую крупную станцию в прибрежном районе и не предусматривать риск цунами. Развитие отрасли все же идет. Например, тот же Египет, новый член БРИКС, возводит у себя АЭС с помощью российских специалистов. Наш экспертный совет по вопросам участия РФ в объединении БРИКС ВШЭ подготовил рекомендации для лидеров БРИКС — обратить внимание на развитие атомной энергетики, включить это направление в программы взаимодействия. Возможно, будет реакция.

- Если брать рынок углеводородов, допускаете ли вы сближение БРИКС с ОПЕК и ОПЕК+ для координации на энергетическом рынке (правда, членами обеих организаций являются только Россия и ОАЭ)? И как на это отреагирует Запад?

- Запад довольно спокойно реагирует на все изменения, которые происходят в этой сфере, потому что ОПЕК в определенной степени снизила свое влияние на мировые рынки и цены. Еще лет 15-20 назад регулирование рынка со стороны ОПЕК было более эффективным: если члены организации хотели повысить мировые цены, они ограничивали своими квотами производство нефти. Когда к ним присоединились новые страны в рамках ОПЕК+, эффект был еще более существенным: при принятии таких решений цены сразу шли вверх.

- Почему сегодня этого не происходит?

- С одной стороны, произошла сланцевая революция в США, и Штаты стали крупнейшим производителем нефти. Соответственно, если ОПЕК устанавливает квоты, США могут увеличивать свою добычу и заполнять пустоты на рынке. В итоге цены не растут. Это происходило уже много раз.

Второй фактор: когда устанавливаются ограничения на добычу нефти и снижается предложение на мировых рынках, страны пытаются увеличивать в своем энергобалансе альтернативные виды энергии — ветряную, солнечную, ту же атомную. И если 20 лет назад эти возобновляемые источники энергии были на очень низких уровнях, не могли оказать никакого влияния на мировую динамику цен, сегодня это значимые объемы производства и производственные мощности.

Поэтому при снижении предложения нефти тут же может значительно увеличиваться производство других видов энергии. И на этом фоне способность ОПЕК влиять на мировые цены значительно ниже, чем 20 лет назад.

- Мировой рынок энергетики, получается, сильно изменился…

- Да, он стал более диверсифицированным. В нем более равномерно представлены различные виды энергии. Нет уже той зависимости от нефти и трубопроводного газа, что была раньше. Газ поставляется по всему миру в сжиженном виде. И это позволяет нивелировать ценовые скачки на рынке.

- Нефти по 150-200 долларов за баррель можно не ждать?

- Мы вступили в такую стадию энергетического глобального развития, когда мир не увидит цен на нефть, которые приближаются к 200 долларам за баррель. Динамика цен за последние годы демонстрирует удивительную вещь: нефть не растет в цене даже до 100 долларов за баррель. И это несмотря на вооруженные конфликты на Ближнем Востоке, на Украине — раньше такие конфликты всегда провоцировали рост цен на энергоносители, особенно на нефть. Сегодня же цена не только не доходит даже до 100 долларов, но даже падает.

То есть углеводороды уже не являются доминирующими энергоносителями в энергобалансе большинства стран и в мировом энергобалансе в целом. Структура мирового энергетического баланса становится все более диверсифицированной. Это означает, что не будет зависимости от какого-то одного вида энергоносителя, что влечет предсказуемость цен на рынке и большую уверенность в завтрашнем дне.

- Требование Путина переходить на глубокую переработку сырья тоже этим обосновано? Санкции заставили к этому всерьез отнестись — самим перерабатывать, а не сырье на рынок экспортировать и потом покупать готовую продукцию, отдавая кому-то добавленную стоимость?

- Изменения в России чаще всего происходят тогда, когда они становятся вынужденными. Тот же газопровод «Сила Сибири — 2»: если бы он был построен заранее, с расчетом на динамику развития экономики Китая и большую потребность в энергоносителях, мы бы имели сегодня не одну ветку, и объемы экспорта были бы другими. Сейчас мы делаем это с опозданием, поскольку вынудили обстоятельства, и теряем таким образом выгоду. Обстоятельства вынуждают и предприятия диверсифицировать деятельность, менять свою политику.

- Из нашего разговора получается, что Россия сегодня должна быть больше заинтересована в атомной энергетике, чем в углеводородах: строим АЭС — привязываем партнера. Зависимость даже больше, чем от нефти и газа?

- Конечно. Пока Запад не наложил санкции на атомную энергетику, Россия должна действовать. Контракты на возведение АЭС имеют долгосрочный характер: заключив один контракт, вы поставляете атомные реакторы, запускаете станцию, обслуживаете ее, поставляете уран для работы АЭС, обеспечиваете захоронение отработанных материалов. Вы обеспечиваете себе приток прибыли через эти инвестиции минимум на ближайшие 25 лет. Это не поставки нефти и газа, от которых партнер может отказаться в любой момент. В атомной энергетике так легко нарушить взаимодействие, отказаться от договоренностей невозможно. Действительно образуется крепкая привязка. И для России это, безусловно, становится выгодным, интересным и перспективным направлением, дополняющим углеводородную энергетическую стратегию.