России не нужно строить базы под «Орешник» в Арктике — они есть
России не придется строить площадки для размещения ракет системы «Орешник» в Арктике — инфраструктура сохранилась с советских времен. Как рассказал в интервью URA.RU гендиректор Института инструментов политического анализа Александр Шпунт, Арктика становится местом геополитической борьбы, в которую будут втянуты даже далекие от нее страны, тот же Китай, с которым ведутся тайные переговоры. Но если вооруженное противостояние на Севере вызывает сомнения, серьезная экономическая битва не за горами.
- Международный арктический форум не проводился с 2019 года, и вот 26 марта он стартует. Что изменилось за это время в арктической политике?
- Изменилась сама роль Арктики в мире. Некоторое время назад стало понятно, что главным местом битвы больших экономик, больших политиков и военных машин будет Африка. Теперь очевидно, что это будет еще и Арктика. И здесь очень существенные изменения в позиции Китая, который не является страной, омываемой замерзающими морями, но при этом на его верфях уже стоят заложенные ледоколы. Это значит, что Китай имеет серьезные виды на Севморпуть.
Второе — это транспортные возможности Арктики. Северный морской путь и тот же Суэцкий канал несопоставимы в плане рисков — и политических, и военных. Конфликт Израиля и ХАМАС, недавний эпизод, когда корабль заблокировал выход из Суэцкого канала, показали, что этот путь из Европы в Азию становится очень рисковым.
- По северным маршрутам мы монополисты, по сути?
- На самом деле Канада начинает активно заниматься своим Северо-западным проходом — это аналог Севморпути. Довольно долгое время к этому проекту никто не обращался, поскольку и Севморпуть, и Северо-западный проход — очень сложные проекты. На Севере нужны ремонтные базы, медицинское обеспечение, техническое обслуживание, своя навигация, так как это — ледовые маршруты. Возникает много факторов, которые важны для России в контексте логистики.
- Арктику используют как инструмент давления на Россию?
- Конечно. Возникают вопросы об экономическом статусе арктических вод — являются они международными или внутренними водами России. Пытаются использовать климатическую повестку — загрязнение Арктики. Но у России по отношению к Арктике существует серьезный экономический интерес: «Норникель» полностью снабжается через Арктику, у «Новатэка» газовые месторождения на Севере. Наконец, северный завоз на Чукотку, Таймыр, Ямал осуществляется по Арктике.
Это уникальная ситуация – такого нет больше нигде в мире. Если начать говорить, что Арктика должна остаться только для птичек и белых медведей, это неправильно.
- Политически нередко используется и фактор глобального потепления.
— Надо различать две вещи. Первое — это то, что на теме глобального потепления развитые страны («Большая семерка») душат развитие остальных (стран «Большой двадцатки»). Истерика вокруг «зеленой экономики» выгодна тем, у кого основа экономики — это услуги. А для тех, у кого основу составляет производство, переход к «зеленой экономике» — это удавка на шее.
Но есть второй фактор: в 2024 году человечество перешло очень важный рубеж: температура воздуха поднялась на полтора градуса. Это не просто психологический, а вполне конкретный рубеж с точки зрения климата, природы, науки.
По разным оценкам, это приведет к тому, что и Севморпуть, и Северо-западный проход примерно через 25 лет будут если не полностью освобождены ото льда, то ледовый класс судов для прохода по ним будет совсем другим. А это резко изменит экономику доставки грузов.
- В последние годы особое внимание приковано к Арктике как к месту возможных военных конфликтов. Как вы оцениваете подобные риски?
- Военное применение Арктики действительно изменилось. Если посмотреть не на карту, а на глобус, мы увидим, что от так называемого Анадырского позиционного района, где в советское время размещались комплексы «Пионер-1» и «Пионер-2», ракетами средней дальности можно накрыть все западное побережье США, от заводов «Боинга» в Сиэтле до Сан-Диего на границе с Мексикой. «Орешник» — это как раз ракета средней дальности. Если подлетное время межконтинентальной баллистической ракеты 22 минуты, то ракеты средней дальности — около пяти минут, на ближних дистанциях (американские радары на Аляске и Гавайях) — несколько десятков секунд. Пока что перехват ракет класса «Орешник» за пределами любых технологий.
Активизировавшиеся крики о безъядерной Арктике — это исключительно крики о том, что Россия не должна размещать там свои ракеты. А почему не должна, если Америка вышла из Договора о ракетах средней и малой дальности?
Нам не надо даже строить инфраструктуру под тот же «Орешник» — она там уже есть. Анадырский позиционный район: это система военных объектов, которая была связана с ракетами средней дальности, с аэродромом, где базируется российская ядерная авиация. После заключения Договора РСМД она была законсервирована. Но не уничтожена.
- Военные интересы в Арктике есть только у наших противников на Западе или Китай тоже какие-то планы вынашивает?
- Между Россией и Китаем идут закрытые переговоры по Арктике. Если у Китая появятся свои системы на нашей территории, если китайский локатор будет стоять или китайцы будут иметь доступ к российским локаторам, например, на Ямале, геостратегическая карта мира очень сильно изменится. Это изменит мировой баланс сил и повлечет серьезные изменения внутри Арктики. И необязательно водружать китайский флаг на российской станции дальнего радиолокационного обнаружения или размещать там китайских солдат — достаточно, чтобы китайцы получали доступ к разведданным этих станций в онлайн-режиме. Их военно-стратегический потенциал сильно увеличится.
Отсюда вопрос: в случае военного конфликта США и Китая, нанесет ли Америка удар? Нулевую вероятность я бы не стал давать: все зависит от того, что будет в совещательной комнате президента США, который будет у власти на тот момент, в момент кризиса.
- От кого больше угроз исходит — от США, с которыми мы восстанавливаем отношения, или от ближайших соседей по Арктике — Финляндии, Швеции, присоединившихся к НАТО?
- Это действительно политически очень важный момент — Финляндия и Швеция раньше были нейтральными. Сегодня они — страны НАТО. Это, конечно, очень меняет военно-политическую картину в регионе. Но картину меняют не шведская или финская армии, а доступ к территории, на которой можно разместить те же станции раннего предупреждения, аэродромы для стратегической авиации, базы подскока для атомоходов, поля гидролокационных сенсоров. Далее, стряхнув пыль, читаем книжки времен Холодной войны. Они снова актуальны.
- А как быть с историей о покупке Гренландии, к оторую Трамп начал прокачивать, вступив в должность? Если это произойдет, у нас с одной стороны будет Аляска, с другой — Гренландия. Учитывая, как легко нарушается международное право, чем это нам грозит, нашему СМП?
- Ну, смотрите: на протяжении ХХ века были очень серьезные конфликты. Но та же конвенция Монтре никогда не нарушалась. Можно успокоиться? При этом мы действительно живем в мире, когда на наших глазах впервые в истории взяли и конфисковали золотовалютные резервы страны. В вашем вопросе заложен сценарий «запечатанного конверта» — сценарий развития конфликта. Возможно? Да. Есть к этому сейчас предпосылки? Вряд ли.
Тогда про что история с Гренландией? Давайте разбираться. У Трампа все по-другому, чему [экс-президентов США Джо] Байдена или [Барака] Обамы: он не экспортирует демократию, он не занимается арабским социалистическим возрождением, не продвигает мультикультурализм. Он заключает сделки. Как деловой человек Трамп определяет позицию, которую собирается достигнуть этой сделкой. Например, вы приходите на рынок и видите там говядину за 75 долларов, просите продать за 11, а продавец предлагает 50, и вы начинаете торговаться вокруг этой цифры.
Примерно то же самое происходит и с Трампом. Все идеи (Гренландия, палестинская Ривьера или Панамский канал, редкоземельные металлы на Украине) — это те высшие точки, с которых Трамп начинает свои сделки. Где-то внутри у него записано, каким он видит финал.
По Гренландии все довольно сложно, и я бы не стал утверждать, что она не войдет в состав США (про Гавайи тоже говорили, что они никогда не будут американским штатом, и про Пуэрто-Рико уже не так уверенно говорят, что они так и останутся в пограничном, подвешенном состоянии). Если Трамп получит монопольное право на полезные ископаемые Гренландии, а главное – на военные базы, его это удовлетворит.
- Что тогда для России можно считать главной угрозой в Арктике?
- По-настоящему серьезную угрозу России представляет интенсификация Северо-западного прохода. С точки зрения логистики это прямой конкурент Севморпути. Если Канада и США всерьез, подключив их немалые ресурсы, займутся этим проектом, у России действительно возникнет абсолютно новый фронт для конкуренции.
- Но на сегодня по ледокольному флоту мы вне конкуренции в мире...
- Дело в том, что Россия медленно строит. Если сейчас этим всерьез займется, предположим, Китай, он российский ледокольный флот быстро догонит. Если займутся США и Канада, они тоже сделают это очень быстро. Хотя строить ледоколы сами они скорее всего не будут — отдадут строить корпуса Южной Корее, где производство кораблей поставлено на поток, а сами будут поставлять только ядерную начинку.
- А если говорить про военное присутствие?
- Конечно, российское военное присутствие в Арктике на две головы больше, чем всех остальных стран, включая Соединенные Штаты, Данию, Швецию, Норвегию. У нас сохранилось советское наследие.
У России довольно большие военные перспективы в Арктике. Но что мы там будем делать? Защищаться от десанта морпехов США через Северный полюс? Нападать на конвои, которые идут по всему пути? Пока вопрос целеполагания российского военного присутствия в Арктике не получил понимания.
- Тема Арктического форума «Арктика — территория диалога». Этот диалог, доверие вообще возможны сегодня?
- С диалогом и с доверием в Арктике всегда было сложно. Если мы говорим о больших политических интересах, должно быть место, где эти интересы заявляются, чтобы дальше вокруг них можно было торговаться и выстраивать сделки. Пока таких площадок очень мало. Арктический диалог как площадка есть, значит, можно ее попробовать использовать для сближения реальных интересов, которые, конечно, у стран есть. Та же защита от рисков разлива ядерного топлива с утилизированных атомных подлодок — это такие вещи, которые действительно требуют участия всех.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!