Евгений Минченко: Путин позволил в стране реальную политическую конкуренцию

Прошедший единый день голосования в российских регионах показал, что политические партии по-прежнему страшно далеки от народа и не используют даже малой толики того потенциала, который могла бы дать реальная работа с избирателями. О том, что мешает партиям выйти из созданной ими же самими параллельной реальности и что еще важно учесть перед большими выборами-2007, корреспондент «URA.Ru» расспросил директора Международного института политической экспертизы (МИПЭ), академика Национальной академии социальных технологий (НАСТ), председателя комитета по GR Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО) Евгения Минченко.

– Евгений, эксперты разошлись во мнении, считать ли прошедшие региональные выборы репетицией перед думской кампанией. У вас какое мнение об этой кампании и ее результатах?

– Репетицией эти выборы считать нельзя, но они интересны как своего рода замер тенденций на подходах к выборам в Госдуму. На мой взгляд, самая интересная деталь – это то, что в большинстве регионов семипроцентный барьер перешла «Справедливая Россия» – партия, чью кампанию опять-таки в большинстве регионов не назовешь креативной.

– Простите, но разве не за этим эту партию придумали?

– Но были же регионы, где «Справедливая Россия» провалилась. Принципиальной ошибкой «эсеров» была ставка на «федеральный телевизор» и практически полное игнорирование местной тематики. Там, где выборы для них оказались более успешными, такая привязка к местной теме была. Например, на Ставрополье партия сыграла на непопулярности фигуры губернатора, выдвинув слоган о том, что 11 марта – это день выборов нового главы региона. Привязка к антирейтинговой фигуре в конкретной местности помогла партии вытянуть результат, и если бы «эсеры» практиковали это активнее, уверен, что голосов бы они собрали еще больше. Это тем более важно, что вторым примечательным моментом, на мой взгляд, стала пробуксовка технологии упаковки предвыборного списка, ранее взятой на вооружение главными соперниками «Справедливой России» - «единороссами».

– Поэтому Миронов позволил себе высказывание о «ржавых паровозах» во главе региональных списков?  

- Совершенно точно. Нагляднее всего это видно на примере Орловской, Самарской, Псковской областей. Мне кажется, урок должны извлечь те, кто полагает, что это будет безупречно работать на выборах в Госдуму.

Вообще говоря, выборы совершенно не порадовали креативом. Исключением можно назвать СПС. Их результаты не назовешь прорывными, но тем не менее. И я считаю, что во многом это заслуга того, что партия «раскручивала» не саму себя, а лично Никиту Белых.

- Вы что-то не говорите о коммунистах. А между тем Геннадий Зюганов по результатам выборов объявил о «резком полевении», произошедшем в стране. И, кажется, не зря. А ведь КПРФ как-то не принято относить к креативным партиям…

– На мой взгляд, в этом нет особой заслуги Зюганова и его партии. В России, наконец, осуществилась мечта Бориса Николаевича Ельцина, который еще в 1995 году хотел, чтобы на выборы шли правоцентристский блок Черномырдина и левоцентристский Рыбкина. И что же произошло сегодня? В условиях активизации левого популизма со стороны «Справедливой России» вода полилась и на коммунистическую мельницу. Многие избиратели, слушая Сергея Миронова, наверняка ловили себя на странном ощущении, что левые идеи озвучивает политик, которого прежде с левым движением никто и никак не ассоциировал. Но идеи-то озвучивались, притом протестная риторика получила весьма широкий выход на федеральных каналах. И таким образом партия Миронова простимулировала рост не только своего электората. Кстати сказать, именно по этой причине в будущей Государственной думе может все-таки появиться СПС. Ведь центристы в конечном счете сами заинтересованы в том, что не оказаться крайне правыми в политическом спектре.

– Какие еще выводы напрашиваются по итогам прошедших выборов?

– Я бы остановился на практических выводах, в свете предстоящей большой кампании. Первый вывод – что бы там ни говорили, Путин позволил в стране реальную политическую конкуренцию, как бы ни парадоксально это для кого-то, быть может, звучит. Регистрационная служба определила круг тех, кому будет позволено побороться за семь и более процентов, но назначенного победителя не будет. Есть большая четверка, и есть те, кто гипотетически может попасть в Думу – СПС, «Патриоты России», аграрии… Грубо говоря, борьба на больших выборах не будет лишена смысла.

Вывод второй. Барьер преодолеют те, кто предложит креативную кампанию и эффективно использует фактор региональной специфики, дополнив ею федеральную повестку. Ничего сложного в этом ведь нет: возьми актуальную на местах тему, привяжись к лидерам рейтинга, спозиционируй себя в качестве оппонента по отношению к лидерам антирейтинга… Почему большинство партий, которые участвовали в прошедших региональных выборах, от этой тактики отказались или использовали ее недостаточно творчески, я не вполне понимаю.

– А ведь и в самом деле, почему? На шестнадцатом году демократии мы пришли к кризису политтехнологической мысли?

- Я бы назвал это кризисом заказчиков. Отрицательной стороной повышения роли партий в избирательной системе стал рост партийной бюрократии, что закономерно привело к резкому падению уровня осмысленности решений. Чтобы пробить какое-то решение, его надо согласовать с местными партийными бюрократами, федеральными партийными бюрократами… Все они, безусловно, убеждены, что они очень хорошо разбираются в избирательных технологиях. И вот мы имеем то, что имеем.

– Хорошо, на что еще следует обратить внимание?

– Третий вывод. Имеют шансы выиграть те, кто будет работать не только на пенсионеров. Одиннадцатое марта в стране стало праздником лиц на заслуженном отдыхе. Все партии работали в первую очередь с ними, отсюда и взрыв оголтелого социального популизма. Отчасти это объяснимо тем, что партии не рассчитывали на большую явку, справедливо полагая, что к урнам по традиции пойдут, главным образом, пенсионеры. Но нужно помнить, что на выборах в Госдуму явка, как правило, выше, что создает необходимость взаимодействовать и с другими социальными группами. Соревнование в обещаниях повысить пенсии и понизить плату за услуги ЖКХ будет выглядеть уже просто несерьезно.

Наконец, четвертый вывод – шансы повысятся у тех партий, которые перестанут жить параллельно обществу. Что я имею в виду? Когда по всей стране водители праворульных машин протестовали против намерения их запретить, ни одной партии почему-то и в голову не пришло использовать этот процесс. Вместо этого партии высасывали из пальца какие-то свои проблемы. Мне могут возразить, что самоорганизующиеся общественные группы, как правило, сами чураются политических партий и с большим недоверием относятся к любым попыткам их использовать в политических целях. Но, ребята, надо же как-то договариваться. А то ведь даже инициативы никто не проявлял.

И ведь это только одна из групп! А есть, например, такая ниша, как защита прав простых смертных от произвола конкретных мелких бюрократов. По моему глубокому убеждению, сейчас перед лицом таких бюрократов простой гражданин даже менее беззащитен, чем в советские годы. Если к бабушке отказываются прийти из ЖЭКа и заменить унитаз, нужно организовать пикет возле этого ЖЭКа. Акция стоит копейки, а эффект – мощный. Словом, в обществе есть реальные точки конфликтов. Есть пассионарно заряженные люди. А где же партии? А партии просто не хотят настраивать диалог со сложной аудиторией, предпочитая апеллировать к амебной массе. И куда это годится?

– Все это, так сказать, пожелания. А как будет на самом деле? Чем выборы-2007 будут отличаться от выборов-2003, помимо процессуальных вещей, конечно?

– Я полагаю, что как раз процессуальные, как вы выразились, вещи и определят многие особенности предстоящей кампании. Например, убежден, что осенью нас ждет вал «черных» противозаконных технологий, несмотря на все введенные ограничения. А точнее сказать – именно благодаря им. Чего стоит один только запрет на критику в адрес конкурентов! Если раньше соперника можно было критиковать, оплатив это из избирательного фонда, то теперь партии окажутся перед необходимостью искать другие механизмы. Будем ждать войну заборов и шквал листовок из подпольных типографий. Это первое, что произойдет в связи с неадекватными, на мой взгляд, изменениями в избирательном законодательстве.

Второе. Велика вероятность того, что явка окажется ниже, чем обычно. Свое дело сделает отмена одномандатников и более поздняя новация - сокращение числа региональных групп. У партий просто снизятся возможности сегментированно воздействовать на электорат. Плюс отмена графы «против всех».

Наконец, эти выборы, вопреки расхожему мнению, будут иметь мало влияния на следующие выборы – президента. Если выборы-2003 и 2004 рассматривались в едином ключе – как некий экзамен Путина и его команды на лидерство, способность влиять на общественное мнение в стране, формировать Госдуму «под себя» и так далее, то теперь кампании будут разорваны. Потому что с большой долей вероятности никто из известных сегодня основных претендентов на пост главы государства в кампании 2007 года принимать участие не будет.

– К президентским выборам еще вернемся. Вопрос такой: вы плотно изучали тему лоббизма, в том числе в политике. С этой точки зрения как видятся предстоящие в этом году выборы?

– Здесь вновь проявится такое явление, как несовпадение номенклатурно-политических кланов с партийной конфигурацией. Хорошо известно, что такие кланы у нас не складывают все яйца в одну корзину. Если мы говорим о том, что партии в подавляющем большинство живут параллельной жизнью по отношению к обществу, то необходимо говорить и о третьем пространстве, параллельном как обществу, так и партиям. Разумеется, это пространство куда сложнее, чем простая расстановка игроков в соответствии с мифом о «либералах» и «силовиках». И те, и другие есть повсюду. Важно то, что президентские выборы этим кланам представляются несравненно более важными, а потому можно предположить, что в одно время фактически будут происходить две кампании, одна из которых будет куда менее заметна обывателям.

– В разрезе отношений «Кремль – регионы» как будет строиться думская кампания?

– Пока я вижу продолжение линии на создание унии с губернаторами против мэров крупных городов – по их ослаблению как альтернативного центра влияния на местах. Не мной подмечено, что после волны переназначений губернаторов в глазах населения последние стали проигрывать в легитимности все еще избираемым мэрам, так что острота конфликта только повысилась.

- А насколько будет востребована в период избирательной кампании тема демократизации страны?

– Боюсь, что эта тема не получит большого хода и будет взята на вооружение лишь в ограниченном, местечковом контексте – ну например, как я уже сказал, в свете борьбы с произволом бюрократов.

Зато куда более популярной среди политиков может оказаться тема возвращения России статуса империи. Никакой не либеральной, а именно империи, с национально-державнической концепцией собирания земель и требованиями более активной роли для России на международной арене – прежде всего для защиты непризнанных республик и противодействия попыткам США создать однополярный мир. Правда, практика показывает, что националистическая риторика пока в России на выборах не работает. Антигрузинская кампания не подогрела ни «Родину», ни ЛДПР на региональных выборах осени 2006 г.

- Теперь о марте 2008 года. Вопрос о методах передачи власти по-прежнему актуален или Кремль уже определился, какую из ранее сформулированных экспертным сообществом альтернатив он возьмет на вооружение?

- Во-первых, прошу обратить внимание на то, что нет человека по фамилии Кремль. Есть человек по фамилии Путин, который, несмотря на скорый формальный уход, не хочет казаться тем, кого принято называть «хромой уткой». В России наметилась важная тенденция. Идет консолидация активов в руках приближенных к президенту людей. При этом речь идет не только об энергетике, но и о металлургии, машиностроении.

На мой взгляд, задумка Путина, хотя он мне, конечно, ничего об этом не рассказывал, заключается в следующем. Видимо, в стране будет создано несколько мощных промышленных конгломератов по образу южнокорейских чеболей, которые будут переданы разным номенклатурно-политическим кланам с вшитыми условиями для конфликтов между ними и с тем расчетом, чтобы и после ухода с должности Путин имел бы возможность выступать своего рода модератором между этими группами.

С этой точки зрения новый статус Путина имеет экономическую основу и выходит даже за пределы страны. Я недавно ознакомился с закрытым докладом, который подготовил «Фонд национальной энергетической безопасности» на тему энергетической стратегии России на период до и после больших выборов. Мне там понравилась такая фраза: мол, Путин видит будущего президента как своего зама по России. И в этом смысле мне представляется, что назначения победителя на выборах президента тоже не будет. Путин просто вынужден формировать конкурентную среду, чем он сейчас и занимается.