О заговоре неформального клуба главврачей Свердловской области

Рокировка в свердловском Минздраве – едва ли не главная в области политическая загадка 2007 года (уход Воробьева и Ковалевой все же был более прогнозируем). Владимир Климин, чье имя еще прошлым летом не находил даже «Яндекс», оказался во главе крупного, важного, влиятельного ведомства. И тут же в правительство поступил протест прокуратуры. И тут же заговорили о купленном кресле, хитрости Александра Левина… Дав Климину освоиться в новой должности, «URA.Ru» отправилось на встречу выяснить всю правду про личный бизнес министра. А заодно разузнать: как Россель приглашает в правительство, что должен делать настоящий мужик каждый день, чем задобрят Спектора, какое будущее у главных проектов экс-министра Скляра. И, конечно, о протесте прокуратуры. В конце разговора стало понятно, почему Россель выбрал именно Климина.

Министр Климин встречает меня в своем кабинете в субботу – на нем мягкий, почти домашний джемпер. На столе раскрытая папка с документами – две трети бумаг уже рассмотрены и лежат отдельно, часть осталась – видимо, прочитает уже после разговора. Так получилось, что с Владимиром Григорьевичем я всегда встречаюсь в субботу – наше знакомство случилось в июле прошлого года, когда он еще и кандидатом в палату представителей не был. И также интервью было назначено на субботу. «У меня нет ни одного окна для разговора, - признавался тогда Климин (мне кажется, сейчас он объяснился бы так же). – А суббота – нормальный рабочий день, не все такой ритм выдерживают, а мне нравится».

- Давайте сразу к главной теме вашего назначения. Когда мы встретились в первый раз, вы были директором страховой медицинской компании «Мединком»…

- Нет, уже тогда я не был директором. Честно, я уже лет пять не директор компании «Мединком».

- И все равно в связи с этой компанией про вас много говорят. Мол, владеет акциями, работает в пользу «Мединкома».

- Я похож на необразованного человека? Я знаю, что действующее законодательство не позволяет мне владеть акциями, и я давно не владею ни акциями, ни долями, не участвую ни в управлении, не вхожу в наблюдательный совет… В российском законодательстве есть механизмы, по которым, поступая на государственную службу, создатель, акционер компании может передать свои акции в доверительное управление, подарить их. Это нормальное явление. На сегодняшний день я не имею никакого отношения к страховой компании «Мединком».

- Вы их передали кому-то в управление?

- У меня их просто нет.

- Тут же возникает вопрос: а у ваших родных?

- Моя жена работала и продолжает работать экспертом в этой компании, но криминала я в этом не вижу.

- Почти одновременно с вашим появлением в министерстве прокуратура области направила в правительство протест, в котором потребовала отменить решение по страхованию неработающего населения. Кабмин объявил, что страхователем будет выступать Минздрав. Готовы прокомментировать эту тему?

- Готов. Мы с Константином Ивановичем (указывает на своего пресс-секретаря, сидящего рядом. – Прим. ред.) пришли к единому мнению, что информационная политика министерства должна быть максимально открытой. Это нужно, чтобы люди знали, что мы делаем и для чего мы этим занимаемся. Согласитесь, здравоохранение – это отрасль, которая касается каждого.

Если говорить о протесте прокуратуры, то тут есть важная деталь – он появился не одновременно с моим назначением. Постановление правительства, определяющее Минздрав как страхователя, было принято намного раньше. А то, что оно сейчас вызвало интерес прокуратуры… Ситуация такая: между страховыми медицинскими компаниями развернулась острая конкурентная борьба, и я считаю, что она ведется не совсем достойными способами. Компании, которые чувствуют себя некомфортно на рынке (не могут набрать уставный капитал, экспертов им не хватает, аффилированные руководители ушли из госорганов), начинают волноваться, задействуют разные рычаги влияния, пишут статьи о том, что с рынка уходят мелкие компании.

Но о чем здесь горевать? Это общероссийская тенденция – ни в одном субъекте России нет 14-15 страховых компаний. Страховая компания работает не для того, чтобы забирать 90% всех собранных средств на зарплату. Ну что это за компания, где работают отец, сын и невестка, ничего не делают, а живут припеваючи. Задача страховщиков обеспечить систему здравоохранения финансами. Если что-то случится и в бюджете не будет денег на здравоохранение, резерв страховых компаний должен обеспечить работу больниц. Мелким семейным компаниям такая задача, понятное дело, не нравится – отсюда и информационная волна.

- Но лоббировать интересы крупных компаний, того же «Мединкома», вы будете?

- Нет у меня такой задачи. Чтобы закрыть тему, скажу – «Мединком», как и все страховые компании любой формы собственности (государственные, частные, смешанные) находится в моем поле зрения, как руководителя Минздрава.

- Протест прокуратуры был подкреплен какими-то доказательствами неправоты правительства?

- У правительства есть право уполномочить любую структуру стать страхователем. В 32 субъектах России именно региональное Министерство здравоохранения выступает страхователем неработающего населения. Поэтому протест прокурора не удовлетворен.

- То есть отклонен?

- Юридически точно не скажу. Последние новости - правительство области подтвердило свое решение о том, что Минздрав остается страхователем. Сейчас мы совместно с ТФОМСом отрабатываем правила по страхованию неработающих свердловчан. Они будут в рамках закона и очень жесткие – какие-то страховые компании опять будут этим недовольны. Только это их проблемы, а не здравоохранения. Компании не должны ничего диктовать, это мы определяем для них правила работы, а не так, как случилось недавно. Мой заместитель проводил совещание со страховщиками, и они принялись требовать - дайте нам то да другое. Не будет такого.

На последнем заседании правления ТФОМСа, куда я вхожу как министр, мы обсуждали идею снизить долю, которую страховым компаниям разрешено брать на ведение дел из собранных средств. Она была одной из самых высоких в стране – 3,3%, и мы выступили за ее снижение до 2,5%. Представитель компаний Игорь Сергеевич Щербаков был против, но большинством голосов решение было принято, и Минздрав без колебаний поддержал это. Теперь у нас будет среднероссийский показатель. Если бы я лоббировал чьи-то интересы, то, конечно, ничего такого бы не делал.

- Как вас приняли страховщики, ясно, а как встретили в министерстве? Известно, что половина коллектива сильно горевала из-за ухода Михаила Скляра, а другая, напротив, была очень рада.

- Я не буду комментировать, кто и чего в министерстве хотел. Естественно, меня приняли напряженно – любой человек, тем более не просчитываемый в плане связей, возможностей влияния и так далее, вызывает напряжение, связанное с личной перспективой каждого работника. Психологически тут все понятно. Но вот прошли полтора месяца, и я могу уверенно сказать: нам удалось сохранить рабочую атмосферу. Отношение ко мне все еще напряженное, идет процесс взаимной притирки: с кем мы совпадем по взглядам и настроению – будем работать, кто не сможет выдержать ритма – попрощаемся.

- У вас уже есть кандидаты на выбывание?

- Нет, пока об этом речи не идет. У каждого человека своя манера работы, свои представления о том, куда надо двигаться. Не всегда эти представления совпадают с  теми, что у коллег по работе, руководства. Так было всегда. И тут важно желание работать вместе. Я тоже не могу всего знать, прислушиваюсь к мнению других, но и от сотрудников требую этого же.

Наша отрасль очень сложная, проблемная в том плане, что специалистов, лидеров очень много, каждый считает, что возглавлять министерство должен человек авторитетный, креативный, как сейчас говорят – референтный. Наверно, часть медицинского сообщества считает, что я по каким-то критериям не готов стать министром. Ну ладно, воспринимаю это спокойно.

- Будете доказывать, что готовы?

- Зачем? Думаю, сама работа это покажет. Один из первых результатов моей работы - спала острота проблемы по льготным рецептам федеральной программы дополнительного лекарственного обеспечения. Полтора месяца назад, когда я пришел, было 19 тыс. рецептов без лекарств. Теперь их 4 тыс. Это нормальный технологический вариант, и к новому году мы их закроем. Мне вот ясно в чем была проблема – в отсутствии простой компьютерной программы, которая автоматически следила бы за запросами и потребностями свердловчан. У нас было много великих информационщиков и управленцев, но простую программу, которая бы свела воедино число льготников и их запросы, оформляла бы точную заявку на лекарства, они не сделали.

- Думская оппозиция неоднократно указывала, что острота проблемы снята, но есть тысячи свердловчан, которые в начале года из-за отсутствия лекарств по ДЛО покупали их на свои деньги, и эти траты им никто не покрывает.

- Такая проблема есть, и тут масса вопросов. У нас в области, задолго до общероссийской программы губернатор придумал проект «Доступные лекарства», и вот по нему никогда никаких проблем и сбоев не было. Тут же – есть трудности. В этом году правительство области даже выделило дополнительные средства из бюджета – 100 млн. рублей на решение проблемы. Иначе последствия были бы более острыми.

- Но где гарантии, что в начале следующего года снова не возникнут проблемы?

- После лекарственного кризиса изменилась система работы. Вчера (в пятницу, 9 ноября. – Прим. ред.) Минздрав объявил аукционы на поставку лекарств, и до 25 декабря лекарства будут в Екатеринбурге.

- Мне остается непонятным, почему Эдуард Эргартович выбрал именно вас в качестве нового министра.

- Об этом надо спросить у Эдуарда Эргартовича.

- Говорят, большую роль в этом сыграл глава губернаторской администрации Александр Левин.

- Не знаю. Комментировать внутренние отношения администрации губернатора не хочу – считаю это неправильным. Могу сказать, почему я согласился – если вам интересно.

- Конечно.

- Здесь несколько составляющих. Во-первых, предложение мне сделал губернатор, которого я очень уважаю. Работать рядом с ним уже удача: есть возможность научиться, набраться уникального опыта. В такой ситуации ты сам мобилизуешься, твои лучшие стороны развиваются и дают отличный результат. Чтобы ни говорили, но мужчина вне зависимости оттого, чем он занимается, должен ежедневно одерживать какую-то победу, только тогда он ощущает себя мужиком. Это второе. В-третьих, мне интересно заняться административной работой.

- Раскройте кухню, как предлагают стать министром. Неужели звонит Россель и говорит: «Здравствуйте, Владимир Григорьевич. Хотите стать министром?»

- Меня пригласили к губернатору.

- Догадывались зачем?

- Предварительно – да что там, накануне вечером - председатель правительства сказал, что завтра будет разговор с Эдуардом Эргартовичем по поводу поста министра. Я никаких оценок давать не стал, подумал: ну зайдет разговор – поговорим. Разговаривали мы с губернатором долго, минут 40.

- Россель тут же ставит цели или говорит: иди в министры – делай, что хочешь?

- Нет, все не так. Вообще, ни один человек не должен обладать правом делать то, что хочет. Эдуард Эргартович проанализировал ситуацию в отрасли, дал свою оценку этому, сформулировал задачи, я их принял, взял на себя ответственность, после чего прямо в кабинете был подписан указ о моем назначении.

- А что за задачи ставит губернатор?

 

- При всем том, что наше здравоохранение – одно из самых развитых в Российской Федерации, есть масса проблем, которые надо решить. Есть проблемы в муниципальном здравоохранении, в поликлиниках – очереди там остаются, попасть на прием к специалисту можно не всегда. У этих проблем – масса причин, например, дефицит кадров. Значит, надо и по кадрам работать – у нас очень проблемная ситуация, есть территории, где укомплектованность штатов от 14 до 18%. Что это такое? Какая это доступность здравоохранения? Про качество говорить вообще нельзя – имеющиеся специалисты работают на износ, вместо положенных 20 минут могут потратить на пациента 6. Они просто не успевают.

Очень спорная ситуация с областными больницами. При всем уважении к их сотрудникам, которые в своей сфере просто чудеса творят, такое положение дел, когда вся специализированная помощь сконцентрирована в Екатеринбурге, – неправильно. Люди должны ехать с севера 500 километров, стоять здесь в очередях… Ради интереса съездите в поликлинику областной детской больницы и посмотрите, что там творится – с больными детьми люди ждут приема по несколько часов. Нам надо приблизить специализированные больницы к свердловчанам. Область огромная, и хотя бы в столицах управленческих округов должны быть диагностические центры, аналогичные екатеринбургским.

- А какая самая большая проблема?

- Скажу честно, я не ожидал, что в нашем здравоохранении есть проблема управленческая. В министерстве нет даже информационно-аналитического отдела, да что там – не выстроена в отрасли аналитическая система. Мы идем вслед за событиями, а не опережаем их, как могли бы, если бы занимались анализом. У нас нет своей информационной базы, собираем ее по частям: в ТФОМСе, еще где-то, а общей областной - нет. А как можно управлять, не зная, куда двигаться и от чего ты отталкиваешься?

- Вы только областные больницы будете реформировать?

- Эта идеология, разделяющая здравоохранение на федеральное, региональное и муниципальное, в корне неверна. Одна из основных моих задач как министра - консолидация всех трех уровней здравоохранения. Ну, о чем мы говорим, пациенту все равно, где он находится, – в Екатеринбурге, Ачите или еще где-то, ему не должно быть дела, в каком подчинении медицинское учреждение. Он приходит за здоровьем, и наша обязанность ему помочь. Пока же парадокс – министерство отвечает за здравоохранение всей области, а влияет только на областные учреждения, остальным – в рекомендательном порядке.

- Как будете менять ситуацию?

- Можно, конечно, инициировать через Госдуму поправки в Бюджетный кодекс.

- Это долго.

- Даже не так – это практически нереально, можно в бумагах увязнуть. Но ведь кроме административных рычагов есть масса других, которыми пока никто не воспользовался: информационные, экономические. Министерство – орган, который вырабатывает стандарты и тарифы, по которым обязаны работать все медучреждения, будь то областные или муниципальные. Вот это реальная возможность влиять. Есть еще областные программы – деньги-то по ним идут и в городские больницы. Но важнее всего – министерство должно стать авторитетным.

- В какой среде?

- Среди всего здравоохранения. Если будет эта авторитетность, то вопрос подчинения будет снят. Если работать только по контролю – нас будут бояться, но выкладываться полностью никто не будет. А мы должны не только контролировать, но и помогать, чтобы врач, где бы он ни работал -  в Нижнем Тагиле, Каменске-Уральском – чувствовал эту помощь, видел, что мы стараемся решить актуальные для него проблемы, и выкладывался на все 100%.

- Не секрет, что в Свердловской области есть неформальный клуб главных врачей.

- Для меня секрет. Я знаю о совете главных врачей: есть городской, есть областной.

- Я говорю о неформальной группе, о врачах областных больниц, которые влиятельны настолько, что могут напрямую позвонить губернатору и решить свои вопросы. Как у вас с ними складываются отношения?

- Не могу сказать, что раньше у меня были какие-то отношения с клубами, ассоциациями и советами. Да, мы знакомы – все-таки в этом секторе я работаю давно, занимаюсь наукой (у меня 6 монографий), преподавательской деятельностью (по этой линии знаю многих главврачей). Но отношений с этим клубом у меня нет. Мне кажется, что это и беспокоит многих – отсутствие рычагов влияния на меня. Когда человек ни с кем не сблизился, им труднее управлять, чем своим протеже. Раскрою вам секрет: я знаю, что отдельные главные врачи пытались провести на место министра здравоохранения своих кандидатов, чтобы иметь влияние на министерство. Не получилось, Эдуард Эргартович принял иное решение. И я буду выполнять не требования главврачей, а решать те задачи, что ставит передо мной губернатор. Будут критиковать – пожалуйста, я не собираюсь быть добрым для всех.

- А какие у вас отношения с директором Института клеточных технологий Семеном Спектором?

- Хорошие отношения. Он мне всегда помогал, помогает, и я ему буду помогать.

- Его институт будет финансироваться в том объеме, в котором хочет Семен Исаакович?

- Семен Исаакович – человек масштабный, работающий по максимуму. Мы с ним неоднократно разговаривали, его идеи понятны, и, как мне кажется, решение по этому вопросу найдено. Вряд ли есть смысл доводить Институт клеточных технологий до масштаба госпиталя ветеранов всех войн. У нас просто нет такого количества специалистов – это штучные «звезды», понимающие, как сделать и внедрить прорывные технологии. Их в мире-то не много, а в Свердловской области – тем более. Я знаю буквально двух-трех.

У меня нет сомнений, что институт должен развиваться, передовые технологии дадут и экономический, и медицинский эффект. Но сделать ставку на один институт мы не можем, поэтому вряд ли он будет финансироваться в тех объемах, что запрашивались изначально. Перед здравоохранением стоят и другие задачи, которые тоже требуют финансовых затрат. Может быть, эти задачи менее перспективные, но они насущны – это вопросы сегодняшнего, завтрашнего дня, а работа института – это даже не завтра, а послезавтра.

- Эдуард Россель об этом знает?

- Губернатор все это прекрасно понимает. Именно поэтому перед нами поставлена еще одна задача – привлечение инвестиций (частных, государственных – федеральных) в здравоохранение. Мы будем этим заниматься серьезно, потому что развиваться только за счет областного бюджета не эффективно.

- В пятницу, выступая в Первоуральске перед врачами, Россель заявил: «Я главный врач Свердловской области. Я лично занимаюсь медициной в регионе. Министр есть, да, мы с ним советуемся, конечно. Но вообще я все контролирую сам». Как вам работается министром с такими полномочиями?

- Понятно, что Эдуард Эргартович, как губернатор, отвечает вообще за все в Свердловской области. Это общеизвестно. Если говорить о медицине, то в последние годы так и было: губернатор придумывал, принимал решения, а министерство только дополняло их, разрабатывая механизмы реализации. Правильно это или нет – не знаю, но я считаю, что у губернатора масса задач, и для себя ставлю цель: выполнять то, что поручает Эдуард Эргартович (это даже не обсуждается), а также готовить инновационные проекты, разрабатывать их и выносить на рассмотрение губернатора.

- Какой срок вы ставите себе на вхождение в должность министра, когда скажете: «Ну, все, все меня уважают и любят»?

- Так я никогда не скажу. По негласным правилам на «вход» дают год. Я постараюсь войти в дела быстрее.

- Ваш предшественник прославился двумя новациями: введением общеврачебных практик и запретом платных услуг. Какое будущее у этих проектов?

- Общеврачебные практики будут развиваться и дальше.

- По-прежнему в геометрической прогрессии?

- Нет, мы будем обсуждать необходимость открытия практик с муниципальными властями, врачебным сообществом. На мой взгляд, нельзя подменять общеврачебными практиками районные больницы. По сельским территориям ОВП себя оправдали, а какие практики могут быть в Екатеринбурге? На Широкой Речке, Елизавете – тут все понятно, но в самом городе… Все должно быть взвешенно. Если будет желание муниципалитета открыть практику – никаких проблем, будем развивать.

По платным услугам. Если деньги берутся за ту работу, что входит в программу государственной гарантии, то пресекать это буду очень жестко. Жестче, чем было раньше. То, что положено быть бесплатным, – будет бесплатным. Платные услуги останутся – теперь от этого уже не уйти, это мировая практика. Но вот что хочу подчеркнуть – министерство будет больше уделять внимания разъяснению платных услуг. Нам надо рассказать всем, что заниматься своим здоровьем выгодно, что, вводя программы страхования здоровья сотрудников, предприятие может включать эти расходы в себестоимость продукции, что, тратя больше 50 тыс. рублей на медицинские работы, человек может получить льготу по подоходному налогу.

- Во время нашей первой встречи вы признались, что дома с супругой иной раз обсуждаете проблемы здравоохранения, рассуждаете о том, как можно было бы исправить ситуацию. Сейчас вы – министр, что из задумок будете реализовывать?

- Вот есть программа по работающему населению. На последней встрече с губернатором, Эдуард Эргартович поставил передо мной и Максимовым (это новый министр экономики и труда) задачу разработать механизм возвращения ежегодных профосмотров. У меня была такая же идея. Будем работать по обеспечению здоровья мужчин: здесь очень высокая смертность, а здоровье мужчин – это экономическая безопасность, это поддержка демографических программ.

- Как к программе «Урологическое здоровье мужчин» относитесь?

- Тут даже вопросов нет – мы всемерно будем поддерживать эту программу. Меня могут обвинить в сексизме, но есть исследования, доказывающие, что здоровье ребенка больше чем на 50% зависит от здоровья его отца. Губернатор, как человек креативный, понимающий и видящий перспективу, правильно поставил акценты.

- Не знаю, хобби это ваше или тоже работа, но вы год назад активно добивались открытия уральского отделения Российской академии медицинских наук. В какой стадии этот проект сейчас?

- У нас уже есть согласие восьми губернаторов. Последним все документы подписал глава Ямало-Ненецкого округа Юрий Неелов. Теперь мы ждем письма с подписью, потом будет встреча с президентом Академии медицинских наук Михаилом Ивановичем Давыдовым, и после этого встреча с российским министром здравоохранения.

- Когда открытие?

- Думаю, что в 2009 году мы это сделаем.

- Сколько вы думаете проработать министром? Наши общие знакомые говорят, что для вас это работа на 2-3 года, а потом повышение – в Москву.

- Они мне льстят. Я еще два месяца назад не мог представить, что буду министром здравоохранения. Даже мыслей таких не было, и ничего для этого я не делал.

- На выборы 2 декабря пойдете?

 

- Такого вопроса даже нет. Эти выборы для всех важны. Если посмотреть без иронии и истерик, которые есть у оппонентов Путина, – мы все почувствовали стабильность. Вспомните семь-восемь лет назад: слушаешь радио, и сильнейший эмоциональный напряг - там взорвалось, тут разбилось. Мотивации к развитию общества не было, рождаемость была минимальной – людям не хотелось после себя оставлять потомство. Сегодня развитие медицины, образования, сельского хозяйства, промышленности, жилищного строительства очевидно. Пусть не так быстро, как хочется (ну, менталитет у нас такой: надо все и сразу), но развитие есть.

Есть еще один крайне важный момент, о котором почему-то не говорят. Вспомните наших родителей, которые считали так: «Ну, мы-то, ладно, помаемся, но вот наши-то дети поживут». Такой установки не стало. У нас появилась уверенность, что сегодня хорошо, а завтра будет как минимум не хуже. Возьмите медицину: восемь лет назад в больницы приходили со своими простынями, о качестве лечения больной и не говорил, а сейчас он уже не думает о том, как его устроят, не идет с собственными одноразовыми шприцами, сейчас у пациента растут требования к качеству. Это отлично, это развитие, и нужно прийти на избирательные участки, чтобы поддержать эту стабильность.

- Сейчас поднимается движение за сохранение Владимира Путина в статусе национального лидера. Как вам такая идея?

- Я вижу, что Владимир Владимирович не прикладывает никаких усилий, чтобы остаться президентом, чтобы не было прецедента изменения Конституции. Это правильный и взвешенный подход, уверен, что статус национального лидера необходимо закрепить за ним. Есть люди, которые рвутся к власти, и они вызывают чувство брезгливости, а он к власти не рвется, у него получается работать. Да, сейчас говорят, что все совпало, свою роль сыграли цены на нефть… Но, простите, жизнь такая штука – либо везет, либо нет. Путину везет, нам всем с ним – везет. Посмотрите сколько сделано, у нас самосознание выросло. Мне нравится идея с национальным лидером. Тем более, если ее реализуют в правовом поле. Почему мы должны отказываться от сильных людей, умных, креативных, патриотов? Зачем подвергать страну риску?

В конце разговора становится понятно, почему Эдуард Россель решил сделать министром именно Владимира Климина, а не какого-нибудь известного врача практика, главу областной больницы, наконец. Просто свердловской медицине, где все проекты придумываются самим Эдуардом Эргартовичем, нужен не еще один врач, а нормальный менеджер, управленец, способный отстроить работоспособную систему под задачи, сформулированные губернатором. Учитывая, что точно по такой же схеме был выбран новый министр экономики Михаил Максимов, становится страшно за министров-старожилов. Россель явно собрался вывести все правительство на новый уровень.