Назим Эфендиев: О самой большой любви своей жизни, детях, VIP-приятелях, дорогих ресторанах и рубашках

Целый год мы ждали этого интервью. Эмиссар Алишера Усманова на Среднем Урале, руководитель «завода заводов», новая политическая звезда и один из самых загадочных свердловских промышленных генералов Назим Тофик-Оглы Эфендиев не слишком любит общаться с журналистами. Но для «URA.Ru» сделал исключение и во время долгой беседы рассказал – как познакомился с Усмановым, кем принималось решение о покупке «Уралмаша», что он думает о Росселе, кто из уральских VIP его приятели, сколько у него детей и почему они не могут его навещать, в каких ресторанах любит отдыхать в Екатеринбурге, почему имеет слабость к рубашкам, сшитым на заказ, и какие новые проекты хочет предложить свердловской элите.

Любой журналист, входя в кабинет к герою своего материала, как следует осмотрится по сторонам: здесь многое может рассказать о своем хозяине. У руководителя «Уралмаша» Назима Эфендиева кабинет просторный, но без лишнего шика: паркет, деревянные панели, средних размеров стол, на стенах – живописные полотна, почти повторяющие вид из окна, на картинах – производственные пейзажи. Эфендиев сразу предупреждает, что не любит говорить с журналистами о своей личной жизни. «Это не очень хорошая тема». О’кей – мы начинаем говорить о бизнесе.

- Мы с вами встречаемся спустя год после того, как вы стали руководителем предприятия. Каким год назад вы получили завод и каким он стал?

- По сути, год назад мы получили два завода. Было два крупных юридических лица: «Уралмаш – Спецсталь» и собственно «УЗТМ». Каждое из них жило само по себе, по своему бизнес-плану. И хотя оба входили в корпорацию «Объединенные машиностроительные заводы», каждое существовало автономно.

 

- По-моему, юрлиц было даже больше.

- Да, это основные. И была еще целая куча мелких бизнес-единиц. Часть из них имела активы, часть была просто пустой оболочкой. Была вот компания «ОМЗ-Кран» - три человека, которые занимались перепродажей оборудования и затаскивали на завод заведомо убыточные контракты, оставляя всю прибыль непонятно где. Но главных производств было два – металлургическое и механообрабатывающее. Справедливости ради нужно отметить, что к тому моменту руководство ОМЗ уже начало понимать, что так дальше продолжаться не может. Менеджмент даже подготовил набросок некоей единой системы управления, хотя до настоящего объединения они так и не добрались. Мы же пошли до конца и решили слить все производство в одно юрлицо.

 

- Как я понимаю, областные власти горячо это приветствовали. Россель всегда мечтал о восстановлении единого «Уралмаша».

- Да, есть такой лозунг – «возродим «Уралмаш». Но нужно четко понимать, что именно мы собираемся возрождать и какой «Уралмаш» мы хотим видеть. Однозначно не будет того «Уралмаша», который был двадцать лет тому назад. Не будет 60 тысяч работников с детскими садами, с больницами, с филиалами и так далее.

 

- Почему не будет?

- Хотя бы потому, что очень большое количество активов было продано до нас. Был, к примеру, экспериментальный цех №11. Там работало 500 человек. Один из самых передовых цехов, они делали пилотные проекты. Не серийное производство, а мелкое, штучное. Ручная сборка. «Роллс-ройсы» выпускали (смеется). Этот цех сломали, на его место компания «Ураллеспром» поставила линию по производству щитовых домиков. Вот теперь скажите мне, что нам объединять? Домики с «Уралмашем», «Уралмаш» с домиками? Или ломать эти домики и ставить новое оборудование? Или что?

 

- Так что?

- Да ничего. Этот бизнес существует, он легитимен. Они не украли этот цех, все было честно. Другой вопрос, что это была ошибка, продать его им – но все ошибаются, что делать? Пусть работают. Когда мы говорим об объединении «Уралмаша», речь идет об объединении тех подразделений, которые формируют технологическую цепочку. Вот еще пример. В свое время было продано инструментальное производство. Думали, лучше будет, если это направление станет развиваться как отдельный бизнес и на аутсорсинге поставлять нам качественный инструмент. Будет такая «супер-мупер» компания. Но этого не случилось, Собственник там слабый, он не может инвестировать серьезные средства в производство. А «Уралмаш» стал испытывать проблемы с инструментом. Сейчас мы обратно выкупаем инструментальные цеха и будем производить там необходимую нам продукцию. Вот это – объединение. А тот бизнес, который не связан напрямую с нашей технологией, будет продолжать существовать на площадке «Уралмаша» самостоятельно.

 

- Если сравнивать завод, каким он был в свои лучшие годы, и то, к чему вы придете после объединения, – как соотносятся эти две величины?

- Я думаю, все же процентов 60-70 от старого завода мы получим. У нас есть серьезные планы. Ведь помимо объединения старых производств мы создаем и новые. Например, в одном из блоков цехов мы планируем производство буровых вышек. У нас есть очень интересная идея создания в одном из цехов производства крановой техники – не мощных кранов, которыми славится «Уралмаш», а кранов общепромышленного назначения. Это быстрорастущий и интересный рынок.

- В итоге – каким станет «Уралмаш»?

- Единым и управляемым. С четким пониманием стратегии и рынка. С серьезно мотивированным персоналом (а персонал очень устал от безобразий, которые происходили).

 

- Сейчас предприятие убыточно?

- Оно убыточно уже семь лет. Предыдущий менеджмент все операционные убытки покрывал за счет продажи собственности. Продали цех, деньги выручили, записали в реализацию, показали плюс, менеджеры получили бонус. В 2007 году завод впервые ничего не продал, а только покупал. Мы приобретаем инструментальные цеха, выкупили металлобазу, инжиниринг.

 

- В каком году выйдете на прибыль?

 

- Я надеюсь, в 2009.

- Представляя общий объем запланированных действий, сколько уже выполнено?

- Трудно сказать. Из того, что мы планировали на первый год, выполнили только процентов сорок-пятьдесят.

 

- А в чем трудность?

- У нас проблемы с эффективностью работы. Тяжелая ситуация с подбором персонала. Не хватает людей – и эту проблему быстро не решить. В параметрах выработки на одного рабочего мы до сих пор остаемся неэффективными. Вот когда машиностроители встречаются, они задают друг другу два вопроса: сколько реализация в год и сколько человек работают. И сразу понятно, насколько успешен завод. Тут у нас пока есть проблемы.

- Вы уже начали взаимодействовать с вузами, решая кадровый вопрос?

- Да, но такая работа за полгода не делается. Мы подписываем соглашение с вузами, с техникумами, с колледжами. Берем к себе лучших студентов, платим им стипендии, показываем перспективу, обещаем нормальную зарплату.

 

- Основные заказчики «Уралмаша» - это кто?

- Во-первых, это горнорудная отрасль, где мы особенно сильны. Во-вторых, нефтяная отрасль. Мы сейчас активно возвращаемся на эти рынки.

 

- А если говорить о конкретных предприятиях?

- Конечно, в первую очередь мы ставим на «Металлоинвест» как на материнскую компанию, тем более что она как раз имеет достаточно серьезную программу модернизации, особенно на Михайловском и Лебединском ГОКах, на «Уральской стали» и т.д. «Металлоинвест» нуждается в машинах, мы готовы их поставлять.

 

- А сторонние покупатели, не связанные с собственниками?

- У нас хорошие отношения с «Северсталью», с Новолипецким комбинатом, с «Евразхолдингом». Другой вопрос, что объемы пока невелики, и это исключительно наша проблема. Та же «Магнитка» не заказывает у нас какое-то оборудование просто потому, что мы не можем удовлетворить ее спрос. Никакой политики тут нет. Если дадим нормальный продукт по нормальной цене, клиент наш навеки. Металлурги – люди практичные и умные.

В марте Назим Эфендиев, и года не проработавший в Екатеринбурге, стал членом палаты представителей Заксобрания Свердловской области. Он пополнил ряды «промышленных генералов», заседающих в палате представителей. Избирался Назим Тофикович от «Единой России» и выборы выиграл легко, хотя еще недавно в округе его совершенно не знали.

- Ваше выдвижение в ППЗС – это сигнал, что вы остаетесь работать в Екатеринбурге надолго?

- Что значит надолго? Я вообще хочу тут жить. Мне нравится здесь работать, а задач на «Уралмаше» - не на одну жизнь. Я давно мечтал работать в машиностроении, шел к этому долгие годы и, наконец, получил такую возможность. Машиностроение сложнее и интереснее, чем металлургия - с точки зрения управления, с точки зрения продукта. Я хочу этому заводу посвятить свою жизнь. Меня тут удерживает не Заксобрание, а завод и люди, которые здесь работают.

 

- А Заксобрание вам вообще зачем?

- Это хороший вопрос. Я никогда в жизни раньше не занимался подобной деятельностью. Но прожил здесь год и почувствовал, что Свердловская область – очень активная. Вот мне приходилось трудиться в Оренбургской области – там все как-то… вяло. А здесь так бурно! Администрация очень активно участвует в экономической жизни и в работе предприятий, причем активно со знаком «плюс». Мне нравится такая позиция. Они реально помогают. С ними можно серьезные вещи обсуждать, и это хорошо. Понимая, какую роль играет правительство области, я посчитал, что работа в рамках властной структуры мне будет интересна. Много чего можно сделать. Это такие неформальные процессы, в которых важно участвовать.

 

- Как вам публика в палате представителей?

- Процентов двадцать людей я там знаю по бизнесу. Брижана знаю 6-7 лет, Мори – 6 лет, Сысоева – 10 лет. Малых знаю 3-4 года. Я не могу сказать, что мы близкие друзья, но хорошо знакомы по бизнесу. Думаю, вместе можно много интересного сделать.

 

- Вы оказались в бюджетном комитете…

- Потому что я обещал своим избирателям сделать так, чтобы больше бюджетных денег тратилось на социальные нужды – на детские сады, на школы – а не на какие-то фантастические проекты. Мне интересно заниматься такими вещами, а главное – в конечном итоге, все это вернется на предприятие. Сегодня ни одна компания не может решать социальные вопросы, и не должна. Мы платим налоги – а вот что с ними происходит дальше, надо разбираться. В том числе поэтому я в ППЗС. Я любознательный человек (смеется).

 

- А выдвинуться в палату – это было ваше желание? Или предложение - Левина, Росселя?

- Я не буду скрывать – это было предложение «Единой России», ее представители на меня вышли. Я особо не раздумывал, согласился и сказал «Спасибо за доверие». Ведь с их стороны это тоже было достаточно большим риском: на одном уралмашевском бренде не выиграешь – и бренд пока не тот, что раньше, да и рабочих на заводе теперь не так много.

 

- Мне кажется, Россель относится к вам с симпатией. Но у губернатора есть ряд таких проектов, к которым промышленники всегда относятся осторожно. Вот тот же стан-5000.

- Да, было предложение сделать стан на Уралмаше и поставить его в Нижнем Тагиле. Я Эдуарду Эргартовичу докладывал, что мы не в состоянии построить такой стан. Условно говоря, станина там весит 320 тонн. А у нас максимальный вес отливки 100-120 тонн, потому что в свое время поломали печи мартеновские, наворотили дел. Технически это крайне тяжело.

 

- Тогда можно ваше мнение просто как эксперта? Стан-5000 вообще нужен в области?

- Мне тяжело быть объективным, потому что я сам большой сторонник стана-5000. Я в свое время уговаривал акционеров его строить на «Уральской стали», и очень хорошо эту тему знаю. Впрочем, решение тогда так и не было принято, и первой «выстрелила» Магнитка. Теперь у нас в России получается три стана-5000: на Ижорских заводах (старый стан, реконструированный, неполноценный, я его видел), на Магнитке и на Выксунском металлургическом заводе под Нижним Новгородом. Все они будут работать для трубников, и трубная тема на этом закрыта. Даже с учетом строительства новых нефте- и газопроводов мощностей хватит. Но у нас еще открыта тема с толстым листом для машиностроения, для судостроения, для больших нефтяных платформ на шельфе. Может быть, стан-5000 нам не нужен, а вот размер 3800-4200 был бы интересен. Такого стана в России нет, такой размерчик бы не помешал. В Тагиле его было бы поставить идеально. Чтобы НТМК стал «конфеткой», им нужен современный плоский прокат. Так что идея Росселя о стане в Нижнем Тагиле – абсолютно правильная с точки зрения маркетинга. Но не 5000, а 4200 максимум. Я это говорю не как директор «Уралмаша», а просто как человек, знакомый с рынком.

 

- Расскажите, как Усмановым принималось решение о покупке «Уралмаша»?

- В 2004 году я предлагал Усманову купить Южноуральский машиностроительный завод в Орске. Его приобрели, и я курировал взаимодействие «Южуралмаша» и «Уральской стали». Поэтому когда встал вопрос по поводу приобретения «Уралмаша», я послал своих сотрудников поехать посмотреть на предприятие. Мы знали, что ситуация тут суровая. В итоге я сказал Усманову, что завод сложный, тяжелый, но интересный, и заниматься им можно. Начался процесс создания совместного предприятия ОМЗ и «Газпромбанком». А когда он завершился, Усманов мне сказал, что лучше всего мне ехать на место, потому что предприятие непростое.

 

- А как вас вообще свела судьба с Усмановым?

- Я работал в команде «Русского алюминия» на комбинате «Носта» в 2001 году, коммерческим директором. «Носта» принадлежала Дерипаске, Абрамовичу и Керимову. Через пару лет Абрамович и Керимов продали свои доли Усманову, и он стал партнером Дерипаски. Дальше и Дерипаска решил выйти из этого бизнеса, и Усманов приобрел его долю. Мне тогда сделали два предложения – из «Базового элемента» и от Усманова. Предложение Алишера Бурхановича мне понравилось больше, с тех пор мы работаем вместе. Вот и все. Просто по бизнесу сошлись.

Эфендиев может говорить о стане-5000, металлургии и машиностроении бесконечно; он просто влюблен в промышленность. Останавливать его не хочется, но все же нужно узнать, как живет директор Уралмаша в Екатеринбурге – хотя мы и договаривались поменьше говорить о личном.

- Вы сказали, что вам хочется жить на Урале. А что мешает? По-моему, пока вы живете на два города – Екатеринбург и Москву.

- Пока вынужден так, хотя это начинает меня немного угнетать. Нужно навещать семью, но я буду стараться менять график так, чтобы меня навещали здесь. Мне не хватает времени в Екатеринбурге, перелеты съедают слишком много.

 

- А дети взрослые, уже могут сами летать навещать?

- Есть взрослый сын, но он только радуется, что я к нему не приезжаю (смеется). Ему 21 год, это такое время, когда интересы несколько другие. Девушки, друзья, учеба - сами понимаете. Я говорю про своих малышей – дочкам 9 и 3 годика, сыну 7 лет.

 

- Вы тут как-то уже обустроились? Жилье купили?

- Жилье в Екатеринбурге такое дорогое, что ни я, ни «Уралмаш» пока не могут купить мне квартиру. Арендую жилье, хотя я мечтаю иметь тут собственный угол.

 - А как время тут проводите?

- С досугом у меня все в порядке. Чаще всего бываю в филармонии. Во-первых, «Уралмаш» - генеральный спонсор Свердловского филармонического оркестра, во-вторых – я просто люблю это дело. Несколько раз был в Оперном театре, получил большое удовольствие. Недавно открыл для себя совершенно чудесный театр Коляды. Сходил на спектакль «Курица», остался очень доволен.

 

- «Коляда», по-моему, тоже нуждается в спонсорах. Вы не хотите им помочь?

- Я видел все это: само помещение в убитом состоянии, а коллектив очень талантливый, да и сам Николай (мы познакомились прямо в коридоре) производит впечатление очень интересного человека. Но невозможно быть спонсором всего на свете. Нуждающихся всегда больше, чем средств. А «Уралмаш» еще и не лучшие времена переживает.

 

- Ну а кто кроме бизнеса поможет актерам?

- Возвращаясь к моей работе в ППЗС – надо посмотреть, почему такому замечательному театру не помогает бюджет, почему талантливый коллектив прозябает. Что мешает построить им театр, дать нормальное помещение?

 

- Слушайте, ну было бы хорошо, если вы привили местным элитам привычку помогать не только крупным и обласканным проектам (вроде филармонии), а поддерживать какие-то неконсервативные начинания. Того же Коляду.

­

- И для этого я тоже пришел в палату! Это возможность общаться с людьми, с коллегами не только на почве бизнеса. Есть масса проектов, которые нам можно вместе делать в городе. Вы правы, потенциал Екатеринбурга и Свердловской области гораздо глубже, чем кажется со стороны. Тут можно много чего делать, с точки зрения того же театра, музыки и т.п.

 

- А в рестораны вы любите ходить?

- Я вынужден ходить в рестораны, потому что часто приезжают клиенты, партнеры, и нужно их где-то принимать.

 

- Я знаю, вы часто в «Даче» бываете.

- Ну, не так уж и часто - но в «Даче» и в «Порт Стэнли» бываю. Очень люблю «Троекуров» - чисто русская такая еда. В «Dolce Vita» бываю. Но я туда хожу по работе. Я не фанат ресторанной обстановки, я, скорее, жертва нашей бизнес-культуры, в которой принято дела решать за столом. Вот приехали какие-нибудь французы, они же ждут от тебя встречи а ля рюсс. А кушать после шести очень вредно (смеется)! Я бы предпочел другие формы общения… У вас очень хороший фитнес-клуб есть на Уктусской, так чистенько, персонал такой дружелюбный. Я там тоже бываю.

 

- У вас хороший вкус в одежде, сами выбираете? У вас, я вижу, даже рубашка с инициалами, на манжете – N.E.

- У меня вкус в одежде сформировался под влиянием негативных факторов. Частые поздние ужины привели к избыточному весу. А изменение в фигуре (я надеюсь, не необратимые) привели к тому, что стандартную одежду я часто просто не могу себе купить. Поэтому рубашки я действительно заказываю, а костюмы нахожу в магазине. Кажется, единственная фирма, которая шьет под меня, это немецкая компания Baumer. Мне нравится немецкий крой, я не покупаю себе итальянские костюмы. Они не на мою фигуру и, к тому же, слишком дорогие.

 

Хочется обсудить еще многое, но надо заканчивать – у Эфендиева запланирован осмотр цехов, в приемной уже ждут другие топ-менеджеры, а у проходной – два черных «Ленд Крузера», на которых генеральный директор «Уралмаша» со своей командой поедет по заводу.

 

- А вам не кажется, что ППЗС – это мелковатый для вас уровень? Вы дальше в политику смотрите?

- Нет, я должен сказать, что у меня нет никаких амбиций. Я все же не политик, я занимаюсь коммерцией. Здесь я могу принести больше пользы. К тому же на сегодняшний день проект «Уралмаш» настолько тяжелый, что им невозможно заниматься параллельно с чем-то, с активной политической жизнью. Тем более, если быть до конца откровенным, мне не по душе многое в политике. Я все это понимаю, могу оценить, могу как-то поучаствовать, но это – не мое.

 

- И все же вы занимаетесь не только бизнесом. Вы – президент футбольного клуба «Носта». Не думаете заняться и «Уралом» (который раньше, кстати, назывался «Уралмаш»)?

- У клуба «Урал» есть свой прекрасный владелец – Дмитрий Пумпянский. Пумпянский строит им стадион, Пумпянский вкладывает деньги. У них очень хороший тренер, очень удачный был прошлый сезон. Я бы на месте Пумпянского еще больше денег в этот клуб вкладывал. У нас сейчас есть другая хорошая идея – создать женский футбольный клуб на «Уралмаше». Мне очень нравится эта тема, сейчас бум женского футбола. В этом что-то есть.

 

- Вы такую передачу смотрели – «Наша Russia»?

- Я знаю о такой передаче, но не смотрю ее. А что там, по поводу женского футбола что-то?

 

- Да, там такая смешная есть команда – омская «Газмясочка».

- Нет, не видел. Посмотрим, что у нас тут получится. И параллельно я продолжаю оставаться президентом новотроицкого ФК «Носта», 27 марта у нас начало сезона, я поеду на первую игру.

 

- Я читал интервью с вами в газете «Спорт-экспресс», вы говорили, что футбол вас «не цепляет».

- Да, я не фанат. Я не сижу и не думаю, знаете, «ой, надо нам этого футболиста купить, этого тренера выписать, в Бразилию поехать игроков смотреть». Я просто люблю ко всему относиться серьезно. Вот та же «Носта» - она должна быть, чтобы у жителей города, где находится металлургический комбинат, была какая-то отдушина, какой-то кайф. В Екатеринбурге есть филармония, театры. А в Новотроицке этого нет. И надо людям что-то дать.

 

- Вообще, радует, что вы не из тех бизнесменов, что только о прибылях думают.

 

- Я не бизнесмен, я менеджер. Я управляю чужим бизнесом. И как менеджер я считаю, что нужно создавать комфортные условия для людей. Мотивировать их не только зарплатой, а комплексно: медицинскими услугами, образованием, эмоциональной стороной. Вот это, в конечном счете, и принесет прибыль, результат. Это не потому, что я хороший дядя, – просто так надо делать, чтобы бизнес работал.