Ратмир Нагимьянов: «Основной страх людей при прыжках — это отказ парашюта»

С бейcджампером Ратмиром Нагимьяновым доводилось общаться много раз. Последний — в конце лета, когда он отправился на всероссийские соревнования по бейсджампингу в подмосковное Пущино. Ратмир тогда сетовал, что не сумел занять место, на которое рассчитывал, но, тем не менее, попал в восьмерку лучших бейсджамперов России и в сборную страны.

Прыгун из Екатеринбурга довольно часто давал интервью разным СМИ. В основном Ратмир рассказывал о своих прыжках, многие из которых становились знаменитыми: прыжок со скал Аватара, с самых высоких зданий в разных городах, прыжок с олимпийским факелом в руке, прыжок-полет над каменной рекой, над ледниками и т. д.

Мне больше всего запомнилось интервью, которое мы с коллегой взяли у Ратмира три года назад — после прыжка с башни «Исеть». Тогда удалось пообщаться с ним подробнее, и джампер рассказал многое из того, что обычно остается «за кадром». В публикацию, которую тогда вышла, попал лишь небольшой фрагмент его рассказа. Сегодня «URA.Ru» публикует это интервью полностью — от слова до слова.

— Прыжок с башни «Исеть» был твоим первым прыжком в Екатеринбурге?

— Нет, в Екатеринбурге это прыжок где-то уже 70-й или 80-й. У меня где-то 50 прыжков с антенн, 16 — с телебашни, прыгал с Высоцкого в 2009 году, с небоскреба «Призма» рядом с ж/д вокзалом прыгал раз пять-шесть, с «Демидова» прыгал — в общем, много откуда в городе прыгал. Со всяких 23-х — 26-этажек прыгал.

— Как пришла идея прыгнуть с башни «Исеть»?

— Давно хотел, потому что это высокое и красивое здание в центре города, красивый вид с нее открывается, любой бейсер мечтает прыгнуть с такой отметки. Я выполнил двойное сальто, прыгнув с высоты 140 метров. Это был клевый прыжок!

— Он был нелегальный?

— На самом деле на крышу здания нас провел мой знакомый, и он просто просил никому об этом не рассказывать. Если делать все официально — задушит наша бюрократия, пока все бумаги оформишь, пройдет месяц. Мы руководствовались тем, что в наших действиях не было ничего противозаконного — так зачем усложнять ситуацию?

— В общем, от охраны вам убегать не пришлось?

— Да нет, что вы! Нас даже знакомые рабочие снимали на камеру. Даже в кадре есть рабочий. Мы же позиционируем себя не как хулиганы!

— Кроме прыжков, чем еще занимаешься?

— Тренирую ребят, обучаю парашютистов — не обычных неподготовленных людей, а именно парашютистов, которые умеют управлять парашютом. Обучаю бейсджампингу. Кроме того, как режиссер участвую в нескольких проектах, как оператор, то есть не только прыгаю сам, но и снимаю какие-то другие прыжки.

— Как вообще решил стать бейсджампером? Почему выбрал столь экстремальный вид спорта?

— Началось все случайно: из любопытства в 20 лет занялся парашютным спортом…

— Довольно поздно!

— В этот спорт, как правило, вообще приходят после 18 лет. Это не то, что тебя родители в пять лет отдали в гимнастику — здесь ты сам делаешь осмысленный выбор и понимаешь, что от твоих действий зависит твоя жизнь. Потом захотелось испытать каких-то новых ощущений. Я узнал, что некоторые парни-парашютисты прыгают с антенн, попросился с ними, попрыгал — понравилось, даже зацепило. Никогда не думал, что буду так плотно этим заниматься. В общем, втянулся. Прикольные ощущения от прыжка, плюс постоянные путешествия, новые знакомства.

— Помнишь свой первый прыжок? Что испытывал? Был ли сильный страх?

— Конечно, помню. Каких-то переживаний особо не было — было очень сильное любопытство, а когда прыгнул, сначала даже было небольшое разочарование, что ощущения не те, которые ожидаешь, как в парашютном спорте, например. Но потом после первых прыжков ты понимаешь, что все совсем по-другому. Первый раз я прыгнул с высоты 100 метров и понял, что надо искать высоту побольше. К тому же твои переживания и ощущения зависят от того объекта, с которого прыгаешь. Это даже играет основную роль: либо это заброшенная труба где-то в лесу, либо какая-нибудь отвесная скала. Бейсджампинг совмещает в себе несколько видов: туризм, ориентирование на местности. Мне нравится такой комплексный подход.

— Перед прыжком посещает мысль, что можешь разбиться?

— То, что разбиться — да, потому что, если ты сделаешь какую-нибудь ошибку, она может стать фатальной. Поэтому ты подходишь более серьезно к каждому прыжку — это совсем не то, что пошел на турник заниматься: в ушах плеер, ты расслаблен. Здесь ты больше мобилизуешься, полностью уходишь в этот прыжок, думаешь о нем, прорабатываешь все детали. Прыжок — это большая умственная нагрузка, потому что нужно посмотреть площадки приземления, запомнить каждый висящий провод, где запасные площадки для приземления — в общем, в своей голове ты должен весь GPS [трек] запомнить.

Вообще основной страх людей при прыжках — это отказ парашюта, но он так устроен, что его отказ составляет один процент, все остальное — человеческий фактор. Поэтому

через несколько прыжков этот страх уходит, и ты начинаешь больше ловить позитивных ощущений. Страх уходит на второй план, но главное — быть готовым к разным случаям. Если смертельные случаи и происходят, то все они случаются после раскрытия парашюта:

либо человек не рассчитал погодные условия, либо оказалась плохая площадка для приземления, либо плохо уложил парашют.

— Как долго еще планируешь прыгать?

— Пока не надоест, буду прыгать, когда перестанет нравиться — займусь чем-нибудь другим.

— Есть еще какие-нибудь вершины, с которых хотел бы прыгнуть?

— Да, много таких мест — я же еще мало где прыгал!