Волонтеры обвинили журналистов в равнодушии во время поисков пропавшего малыша. 3-летний ребенок погиб

Волонтеры отряда «Лиза Алерт» обвинили СМИ Липецкой области в равнодушии и бездействии во время поисков 3-летнего мальчика. Статью о том, как искали ребенка, кто помогал, а кто отказался, журналист и член поискового отряда Ксения Кнорре Дмитриева опубликовала в издании «Православие и мир».

Маленький Артем пропал в Липецкой области 13 июля: мальчик отправился на покос с отцом и старшей сестрой и потерялся. Были организованы масштабные поиски, в которых приняли участие сотни человек: сотрудники полиции, МЧС, Следственного комитета, Росгвардии, кинологи, региональные отделения «Лиза Алерт» из разных городов, волонтеры липецкого отделения организации «Поиск пропавших детей», казаки, местные жители. На помощь приезжали люди из самых разных городов, за 500 км из Москвы и даже за 1200 км из Питера. Поиски велись не только на земле, но и с воздуха.

Семь дней поисковики шли по следу ребенка — были найдены шлепанцы малыша, куртка, места его ночевок. Понимая, что с каждым днем и даже часом мальчик слабеет от голода, обезвоживания и истощения, поисковики утраивали силы. Разумеется, объявления об исчезновении Артема были разосланы и в СМИ.

«14 июля я разослала по 32 изданиям Липецкой области, контакты которых нам удалось найти, от имени „Лиза Алерт“ информацию о пропавшем ребенке, ориентировку, попросила помочь, разместить ориентировку, написать, что нам очень нужна помощь добровольцев, писала, что ребенок может быть в соседних областях, — написала в своей статье Ксения Кнорре Дмитриева. — Ко мне вернулись 5 писем из-за сбойных адресов. Мне не ответил НИКТО».

19 июля вечером тело маленького Артема было найдено в овраге. Эксперты установили, что он умер от обезвоживания на пятые сутки своего исчезновения. Его труп нашли на территории соседней Воронежской области, до которой успел добрести малыш.

«Зато когда нашли обувь и стало ясно, что развязка близка, СМИ начали писать, а уж когда тело было найдено, они как с цепи сорвались, — продолжает Дмитриева. — На место поиска выехало телевидение (ранее в неофициальных разговорах нам объясняли, что „а вдруг мы приедем на поиски, а вы не найдете, а у нас съемочные дни…“. РЕН-ТВ опубликовал видео, как находят тело ребенка, слегка его замазав. Телевизионщики рвались снять родителей — коллеги, видимо, не слышали о существовании международных этических журналистских хартий и о понятии уважения к мертвым и их близким. И так далее».

Ради справедливости, журналистка отметила несколько изданий, которые сообщали о пропавшем Артеме — их насчиталось не больше пяти.

«Мне кажется, что такие истории должны учить СМИ тому, что принцип „моя хата с краю“ в таких ситуациях реально убивает, — пишет Ксения Кнорре Дмитриева. — И я искренне не понимаю, какая новость в региональных СМИ может быть важнее информации о том, что в местных лесах умирает от обезвоживания или переохлаждения ребенок и нужна помощь, чтобы его спасти. В моей, возможно, деформированной картине мира сообщением о таком поиске должны открываться все новостные выпуски, все передовицы».