«Мантия не снится»: откровения бывшего челябинского судьи, ставшего адвокатом

Весной 2024 года Алексей Акатышев принял решение уйти с должности судьи по уголовным делам Центрального райсуда Челябинска и стать адвокатом. Именно он выносил приговоры челябинским замминистрам: Ивану Белавкину (получил 13 лет колонии), Антону Бахаеву (4 года колонии общего режима), главе реготделения ПФР Виктору Чернобровину (16 лет колонии строгого режима). Откровения бывшего судьи, а ныне адвоката в интервью URA.RU.

Почему решили снять мантию?

Это не было сиюминутно, решение зрело. Объем работы со временем не становился меньше, приходилось регулярно задерживаться, работать в выходные. Пришло к тому, что я уходил на работу — у меня ребенок еще спит, приходил с работы — ребенок уже спит. Мне хотелось видеть, как растет дочь, а сделать это без ущерба для работы у меня не получилось. Само решение далось мне не легко. Потому что я достаточно сложно и долго шел к получению статуса судьи.

Потом наложились еще вопросы здоровья. И когда врач порекомендовал мне сменить Челябинск на другой населенный пункт — пазл начал потихоньку складываться. Я жене сказал, что если менять, то все сразу: и город, и сферу деятельности. Я озвучил свои мысли руководству суда. Меня попытались переубедить, но по итогу сошлись на том, что я заканчиваю рассмотрение дел и ухожу в отставку. Не все из этого плана получилось выполнить, но это я не со зла.

Скучаете по работе судьей?

Мантия не снится. Но есть ностальгия по людям, по коллективу и так далее. А скучать по судейским будням мне не дает регулярное участие в судебных заседаниях. Я, по сути, из суда не выходил. Я просто пересел в другое кресло.

Я принял решение уйти в отставку с должности судьи осознанно, и пока о нем не жалею. У меня стало больше свободного времени, в большей степени потому, что я его распределяю так, как сам захочу. Работать адвокатом не скажу, что проще, но эмоционально комфортнее.

Вообще мне, как правило, три года хватает, чтобы насытиться определенным местом работы. И для того, чтобы перезагрузиться и не впадать в какое-то негативное эмоциональное состояние, мне нужно либо карьерно расти, либо менять работу. Я надеюсь, что здесь так не получится, потому что у меня динамичная работа. Иногда это напрягает, потому что ты постоянно должен как-то перекраивать свой график. Но пока удается.

Как прошло первое заседание в роли адвоката?

Первый раз, когда я пришел в процесс в качестве адвоката, я по привычке хотел пройти к судейскому креслу. Пришлось себя одернуть. Сейчас как-то уже попроще.

Сколько уже успешных защит вы провели?

Смотря, что считать успешной защитой. Если брать гражданские дела, то были иски со стороны истца, в которых мы добивались успешных результатов. Были со стороны ответчика выступления, где, соответственно, результатом стал отказ в иске в пользу доверителя. Поэтому, да, с точки зрения гражданских дел, проще определить, выигрышное ли дело.

Что касса уголовных дел, то тут вопрос спорный. Оправдательный приговор — крайне редкая ситуация. Подобных приговоров пока в моей практике не было. Бывали случаи, когда удавалось переквалифицировать дело с особо тяжкого преступления на преступление средней тяжести с последующим прекращением за примирением сторон. В некоторых случаях удавалось после переквалификации отделаться судебным штрафом. То есть человека обвиняли в 10 эпизодах мошенничества. В итоге он ушел, в принципе, без судимости.

Естественно, бывают и неудачи. Но в контексте вопроса — хорошие дела случаются и случаются нередко.

Если ваш клиент и получал наказание — оно было справедливым?

Пока еще не так много времени прошло с момента моего ухода с предыдущей работы, поэтому я иногда оцениваю дела через призму судейства. Но сказать, справедливое или несправедливое наказание получил клиент — уже не в моей компетенции. Это определяет суд, в том числе вышестоящий. Но иногда у меня возникает ощущение, что я бы здесь поступил по-другому.

У вас есть какие-то табу по поводу клиентов?

Я не берусь защищать пьяных водителей. Тебе один раз, грубо говоря, закон дал поблажки, ты второй раз садишься пьяным за руль. С моей точки зрения, такие водители приравниваются к потенциальным убийцам. К сожалению, на дорогах гораздо больше вероятности получить неприятный исход, чем, условно говоря, нарваться на убийцу в быту.

Поэтому я стараюсь не брать такие дела. У меня были обращения, где люди просили помочь вернуть им права. Нет, так это не работает.

В остальном все исключительно субъективно. Я имею возможность дела выбирать. Если моему внутреннему убеждению какое-то дело противоречит — я за него не возьмусь.

Топ рассмотренных уголовных дел в качестве судьи?

1. Новорожденный ребенок, которого пытались убить бездомные;
2. ДТП, в котором погиб подросток
3. бывший глава реготделения пенсионного фонда РФ Виктор Чернобровин;
4. бывший замминистра строительства и инфраструктуры Челябинской области Иван Белавкин;
5. бывший замминистра экономического развития региона Антон Бахаев;
6. челябинец, на постоянной основе воровавший сковородку из гипермаркета.

Вдаваться в подробности коррупционных дел Акатышев не стал. По его словам, свое суждение он изложил в судебных актах. По второму и шестому пунктам рейтинга адвокат отметил, что дела запомнились своей эмоциональностью.

Смерть подростка в ДТП

Мальчик был достаточно перспективным футболистом. На все заседания суда приходили его родственники, было много эмоциональных моментов, слез и прочего. Это было первое эмоциональное дело, которое находилось в производстве у Акатышева. Поэтому и запомнилось больше всех.

Челябинец, на постоянной основе воровавший сковородку из гипермаркета

Мужчина повадился воровать сковородки из гипермаркета SPAR. Его действия попадали под подсудность мирового судьи, апелляции же приходили в районный суд к Акатышеву. Но однажды дело в отношении мужчины поступило по линии первой инстанции: если раньше он воровал сковородки, стараясь не попадаться на глаза персоналу, то последний раз он украл товар у всех на виду. А это уже совершенно другая квалификация.

«Я не понимаю, почему это дело у меня так отложилось. Видимо, из-за нелогичности всей истории. Но мне тогда пришлось его посадить. Причем он сам просил, говорил, что иначе не остановится. Вдобавок к этому он просил посадить его, чтобы где-то перезимовать. По итогу я дал ему по минимуму», — вспоминает Акатышев.

Что легче: судить или защищать?

Я не могу однозначно ответить на этот вопрос, потому что у любого дела есть свои особенности, нюансы. Пока что, на данном этапе моей жизни, я понимаю, что судить мне привычнее, чем защищать. Но в целом не могу сказать, что что-то из этого легче.

Когда ты работаешь определенный период времени судей у тебя начинает происходить профессиональная деформация: появляется какое-то более отстраненное отношение ко всему. Ты рассматриваешь дело, в первую очередь, как дело, а не как личность, которая за ним стоит. Со стороны защиты я сейчас тоже стараюсь не пропускать все через себя, но рассматриваю в первую очередь личность человека. И в этом плане морально мне сложнее защищать.

Когда был судьей я всегда исходил из того, что любой человек заслуживает второго шанса. Если я видел, что есть возможность отпустить кого-то, дать ему условное осуждение — так и поступал. Возможно, человек действительно все понял, исправился, а не произнес дежурные слова в прениях и последнем слове. Сейчас я зачастую сталкиваюсь с отсутствием такого подхода. В некоторых делах возникает ощущение, что все происходит чисто формально. Это немного грустно. Иногда выходишь из процесса более морально опустошенный. Поэтому я бы ответил, что защищать сложнее.

Вы За или Против моратория на смертную казнь в России?

Я за мораторий. Во-первых, от ошибок никто не застрахован. Практика советского периода показывает, что бывали случаи невинно расстрелянных. Предположим, я был бы судьей суда, который правомочен выносить такое наказание в виде смертной казни. Я бы, наверное, не взял на себя такую ответственность. И если мы говорим о том, что мы живем в правовом государстве, то мораторий должен быть.

У нас люди, когда голосуют за то, что нужно вернуть смертную казнь, зачастую руководствуются какими-то сиюминутными настроениями. Они не понимают, что в эту игру можно играть вдвоем. Законы меняются, и нет никакой гарантии, что когда-то мы не окажемся «у стенки». Поэтому мораторий должен быть.

Как пришли к идее завести свой telegram-канал?

Я его завел, когда, что называется, стало можно. Мне всегда было интересно публично излагать мысли. Мои друзья часто говорили, что меня интересно слушать, и у меня возникала идея как-то переложить все эти истории на бумагу. Мы с женой подумали, почему бы не попробовать.

У меня нет какой-то цели стать каким-то блогером-миллионником. Мне просто «по фану», это как возможность высказаться. В основном вечерами дома пишу истории. Пишу все сам. Супруга только редактирует.

Что бы вы пожелали нашим читателям и своим подписчикам на Новый год?

Есть такая песня «Тяжелый год» (исполнитель Семен Слепаков — признан иноагентом). Каждый год она возникает в голове. Я хотел бы пожелать, чтобы она, наконец, утратила свою актуальность.