Почему власть не может подавить протесты в регионах

Региональные митинги 2018-2019 продемонстрировали новую тенденцию — отсутствие лидеров протеста. Вместо вождей появились стихийные координаторы. И многое сразу же изменилось. Митинги в Ингушетии тянулись месяц. Недовольный Шиес сопротивляется почти год. Протесты в Екатеринбурге завершились за несколько дней лишь потому, что митингующие добились своего. «URA.RU» продолжает анализировать современные российские протесты, которым исполняется восемь лет (отсчет ведется с митингов несогласных с результатами выборов в Госдуму в декабре 2011 года).

«Уровень доверия к политическим активистам невысок, — социолог Михаил Дмитриев отвечает на вопрос, почему протесты в Екатеринбурге не имели лидера. — Больше верят активистам гражданским, работающим на местах, живущим в соседних подъездах». Эти люди подают заявки, занимаются организацией площадок, координируют движение, «направляют процесс в законное русло», уточняет его коллега Денис Волков.

Аналогичная ситуация наблюдается и в Шиесе. «Я проводила интервью с протестующими. Там нет ЛОМов (лидеров общественного мнения — ред.) в классическом понимании. Обычные люди, далекие от политики», — констатирует архангельский социолог Ольга Руссова. «Ведь нынешние протесты — история не про лидеров, а про народ, — добавляет московский социолог Григорий Юдин. — Смешно смотреть на силовиков, задерживающих людей, которых они считают руководителями протеста. Ну, задержали, а протест не прекращается».

Реакция властей не была однотипной. Если в Москве в большинстве случаев происходили стандартные задержания, то в регионах все разворачивалось по иным сценариям. В Ингушетии сначала ждали пока протестующие сами не разойдутся, а когда те решили повторить акцию, против них бросили командированных силовиков, грянули массовые аресты. «Стояние на Шиесе» превратилось в бесконечную эпопею, в некий экологический Майдан, взаимодействующий с властями в стиле кто кого «перетерпит». А в Екатеринбурге спор вокруг будущего сквера разрешил президент Владимир Путин, предложив провести опрос.

Согласно исследователю Евгению Иванову, ничего странного здесь нет. «Есть базовые типы реакции — игнор, переговоры, частичные и полные уступки. Долгое время власть игнорировала требования протестующих, но теперь им все чаще удается добиваться результата», — подчеркивает эксперт. «Московские протесты, в частности, связанные с темой выборов в городскую думу, являлись локальными, но затрагивали федеральную повестку, затрагивали вопросы политического устройства», — отмечает Михаил Дмитриев. А раз так, то и реакция на них жестче.

«Реакция ситуативная. Когда я услышала про решение о чечено-ингушской границе, подумала: неужели в администрации президента не осталось советников, которые могли бы объяснить, какой „ящик Пандоры“ открывается? — восклицает эксперт по Северному Кавказу Екатерина Сокирянская. — В результате многомесячного кризиса стало ясно, что [глава Ингушетии Юнус-бек] Евкуров потерял уважение и больше не может управлять Ингушетией. В итоге в Кремле решили его снять, сделав таким образом шаг навстречу недовольным. Но по территориальному вопросу решили не уступать».

Ситуативная реакция зависит, в том числе, от одного важного фактора. «Существует миф о том, что имеется какой-то властный центр принятия решений, проводящий эксперименты по выработке оптимальной стратегии. Нет. В России, в системе управления, действуют множество игроков со своими интересами. И они пытаются реализовывать их при каждом удобном случае», — говорит Григорий Юдин. Результатами подковерных битв этих игроков и являются зачастую те или иные решения властей по тем или иным конфликтным поводам.

Захотят ли региональные власти в дальнейшем «повысить ставки», жестко отвечая на очередной митинг, зависит от того, насколько масштабной окажется новая протестная волна, говорит Волков. По мнению Юдина, на данный момент, протестующие держатся в рамках закона, но нельзя исключать подрыва ситуации с помощью провокаторов.

Обычно при описании безвыходных для власти ситуаций вспоминают российские революции начала XX века. Насколько велика вероятность, что современные протесты выльются в национальную революцию — в нашем следующем материале. Он выйдет в среду, 4 декабря.